— Видимо, купание в Дону на него так повлияло, — мрачно
добавляет Фил.
— Мне плевать, — грубовато отвечает молодой боярин и надевает
перчатки. — Пройдём в арсенал или у тебя оружие при себе? Хотя...
не знаю, где бы ты его мог спрятать.
— Один лазерный пистолет в подплечной кобуре, милсдарь, —
сообщает подхалим.
— Оружие? — я выгибаю бровь. К счастью, этот жест понимается
правильно. Ильгорд улыбается, и его оскал напоминает мне крысёныша,
пытавшегося на рынке украсть у меня чип.
— Зинтрин передал готовность к дуэли и назначил тебя своим
представителем. Обиженная... — его тонкий рот презрительно
изгибается, — сторона выбирает оружие.
В этой жизни я ещё не стрелял. В девяностые и начало нулевых —
бывало. Когда бывало совсем туго, и даже отцу в семье переставали
платить на полгода — отец пару раз меня вытаскивал на охоту в
плавнях, где я палил из древней дедовской «зеки» в белый свет, как
в копеечку. Вроде даже куда-то попадал. Потом, когда подрос и слово
«зарплата» стало почаще появляться в нашем доме, поездки в плавни
стали пореже, а моя стрельба — осознаннее. Пожалуй, теми поездками
мой опыт стрельбы и ограничивается. Хотя нет, вру. Ещё был старый
наган и пяток историй с ним. Но для них, пожалуй, время пока не
пришло.
— Лазерный пистолет, — спокойно произношу я, когда хлыщ
перестаёт насыпать словесных кружев. — Моим секундантом будет Филя.
Уж извините, — говорю стражнику, — вашего полного имени, милсдарь,
не знаю. А кто будет твоим?
— Черни секунданты не положены, — шипит тот и резко встаёт.
Нервничай, милок, нервничай. — Пистолеты? В поле? В судебном
поединке? А чёрт с ним, прекрасно! Гинка! Гинка, где ты? Ликтий,
смотри, чтобы этот чёрт не рисовал невмы! Фил, а ты смотри за мной.
Стыдно? А вот отказываться надо было, теперь смотри, скотина, чтобы
не говорили, что Каллиники убивают проклятым колдовством!
Откуда-то выбегает девушка. В отличие от предыдущих, она-то как
раз одета как иная царевна-лебедь. Правда, если бы над лебединой
частью дворянки поработал бы Гигер пополам с... кем-нибудь ещё.
— Чего тебе? — надменно осведомляется она у молодого дворянина,
но завидев меня — немедленно сбавляет обороты. — Простите мою
грубость, милсдарь. Не знала, что у нас гости.
Она делает реверанс движениями столь отточенными, лёгкими и
быстрыми, что заставляет меня задуматься. Что-то я не припомню,
чтоб в допетровское время существовал реверанс. А ещё — настолько
приталенный фасон и настолько маленький, гм, кокошник, скорее
напоминавший роскошную диадему. Что ж. Вот ей знаки внимания
выдадим. И политес, и братца, а то и любовника, позлим.