— Обещай им от моего имени! — махнул рукой император, — А потом
дави как крыс. Хотя нет, не как крыс. Выдавливай из них всё,
Михалыч, вообще всё. Сначала по-хорошему, потом по-плохому. Пусть
до последнего жалеют о том, что с нами связались, сукины дети!
— Так точно, ваше величество!
— За*бал! Ты мне жопу, засранную в младенчестве, мыл, а теперь
величкаешь! Ну ладно, не ты, а Светлана, но было же!
— Так точно!
— В глаз дам..., — зарычал уже всерьез Петр Третий на
скрывающего ухмылку старика, бывшего ему когда-то дядькой, — Тебе
поржать, а у меня тут разруха в обществе! Четыре князя двоедушцами
оказались! Четыре графа! Бояре! А у них рода! Семьи! Знаешь, где
сейчас эти рода и семьи?! Через три стены отсюда, Михалыч! Там
толпа стоит потеет такая, что в зале задохнуться можно! И что я им
скажу?! Правду?! Да расп*здят на весь мир, тут же! И переврут,
сволочи!
— Вот тут я ничем помочь не могу, — осунулся крепкий старик, —
Это, Петь, всё на тебе.
Владыку можно было понять. Все эти Семеновы, Кортневы,
Оболенские, они все у него, у Петра. В здравии и твердой памяти,
живые и почти невредимые, сидят за решеткой. Жить хотят. Половина
служила и служить готовы верой и правдой. А ведь это не просто
люди, это двоедушцы, даймоны в них сидят, черт побери! Такого на
службу примешь, так он столетиями будет подле престола, знания и
силу копить, служить будет! А куда им деваться, родного мира-то
больше нет! Большой искус, огромный... злой...
Но он не поддастся. Все твари сдохнут. Их не звали. Но...
— А там еще и Ренеевы! — продолжал накручивать себя император, —
Куча баб! И уж этим-то что говорить...
Тоже правда.
— А что с ними? — внезапно встревожился седой, посматривая на
лежащую у ног императора бумагу, — У меня их в списках...
— Ренеева с его сынами наша наживка прибила, — тут же выдал Петр
Третий, разворачиваясь на месте, — Студент тот, Дайхард... или как
там его, собачью душу!
— Как это...? — ошарашенно пробормотал собеседник императора, —
Он же без году неделя, обычный парень...
— А вот такой обычный, — язвительно ответил ему государь, тут же
себя поправляя, — У обычных разумных чернокниг не бывает, но как
ревнец будущий, да, обычная шантрапа из-за бугра. Хамло и нищета,
но удачлив, Азову в чем-то пригодился, так и прижился. А потом,
кажись, Ренееву-младшему ноги оттоптал сильно. Вроде тот его на
дуэль вызвал, а Кейн этот под солями арканитовыми был, но вызов
принял. И втоптал младшего в пыль, Михалыч. Половину зубов ему его
же книгой повыбивал! Батя у сопляка же такого афронта спокойно
пережить не смог, да подругу этого Дайхарда люди его уволокли прямо
из академии. Хотели выманить, да не подумали, что сосунок за ними
рванет сразу же. А тот, рванувши, представляешь — всех и положил.
Что с самим Виктором сделал, у нас никто ума не приложит, Михалыч.
Не могут. Говорят, там наполовину мясо по стенам, а наполовину
блевота от полицейских! Сыновьям мозги повышибал, а князя... ну ты
понял. Ленточки от того остались.