Убедив себя в этом, я грустно улыбнулась и печально повторила:
— Плохо. Очень плохо.
— Яна, забудется, — ласково протянула она.
Я лишь удрученную хмыкнула и поинтересовалась:
— Где папа?
— В кабинете, — ответила мать.
Тихо поблагодарив ее, я направилась к отцу. Постучавшись и дождавшись приглашения, вошла в кабинет и застыла у двери. Папа сидел за столом, с деловым видом изучая документы. При моем появлении он откинулся в кресле и пристально взглянул на меня.
— Пап, — начала я нерешительно, — хотела кое-что тебе сказать.
— Я знаю, что ты не причем, — жестко произнес он. – Но, Яна, хотя ты невиновна, все равно это пятно на репутации. И не только твоей.
— Пап, послушай, пожалуйста! — я решительно вошла в кабинет и села в кресло напротив. — Я знаю, что Захар не причем.
— Знаешь? — насмешливо хмыкнул он и откинулся в кресле, сложив руки на груди. — Позволь полюбопытствовать, откуда такие знания?
— Я это чувствую! — с жаром воскликнула я.
— Чувствуешь? — отец удивленно вскинул брови. — Вот у нас теперь как дела расследуются.
— Пап, пожалуйста, выслушай меня, — взмолилась я.
— Нет, Яна, это ты меня послушай, — жестко процедил он и ткнул в мою сторону указательным пальцем. — Не будь такой наивной! Этот гаденыш оболгал тебя, а ты его защищаешь!
— Это неправда! — яростно воскликнул я и тяжело задышала. — Следователь мне тоже пытался рассказать, что Захар во всем винит меня. Но я не верю!
— Почему? — отец раздраженно заиграл желваками.
— Протокол допроса следователь мне так и не показал, — спокойно ответила я, не сводя пристального взгляда с отца.
— Он и не должен был тебе его показывать, — беспечно отмахнулся он.
— Да? — подозрительно хмыкнула я. — Тогда зачем было предлагать?
Отец хмуро взглянул на меня, явно немного растерявшись от моих слов. А меня начинали мучить сомнения. Но я должна помочь Захару. Справившись с эмоциями, спокойно продолжила:
— Это еще не все. Я, конечно, не особо разбираюсь в этом во всем, но уверена, что обыскивать мотоцикл должны были в присутствие понятых. Захар не виноват. Но кому-то понадобилось его утопить, – я с мольбой посмотрела на отца и, не сдержавшись, всхлипнула. Слезы заструились по моим щекам. Горький ком в горле мешал говорить. Тяжело сглотнув, еле слышно прошептала: — Помоги ему, пап, пожалуйста. Я на все согласна, лишь бы Захара выпустили.