— Я понял, спасибо, отец, я не подведу тебя.
— Рассчитываю на это. Ну, а сейчас мы будем праздновать и
веселиться! О, Линтао как раз несёт еду, отлично, крикни ей, чтобы
ещё и вина захватила, и побольше, побольше!
***
На следующее утро, мучимый лёгкой головной болью, я отправился в
рекомую навигационную школу, неся в заплечном мешке, помимо сменной
одежды, запаса сухпая и набора по уходу за оружием, ещё и
рекомендательное письмо. Почтовый сокол от адмирала улетел ещё
вчера, так что меня там уже должны ждать… По идее, поскольку
отправлял он птичку уже будучи весьма навеселе, немузыкально
напевая что-то на тему «всё пропью, но флот не опозорю» и даже
пытаясь дать «на дорожку» хлебнуть и почтовому соколу. Птичка, к
счастью, оказалась убеждённым трезвенником и смылась доставлять
почту раньше, чем любящий всё живое адмирал таки смог её накачать в
принудительном порядке. Ладно, в любом случае, до школы мне плыть
дня два, даже если прошлая попытка с отправкой сообщения
провалилась, дорогой батя успеет протрезветь и отправить ещё одну
депешу.
Два месяца спустя.
Я принимал только-только спущенный на воду корабль. Конечно, в
глубокий рейд он пока не пойдёт — крейсеру ещё предстояли ходовые
испытания, учебные стрельбы и вылавливание различных «детских
болезней» — не хотелось бы застрять посреди моря из-за сдохшей
паровой машины или обнаружить заклинивание автомата требушета или
баллисты во время боя. Но это всё было неважно. Я смотрел на МОЙ
корабль и не мог наглядеться.
Эти два месяца в школе навигации были тем ещё «удовольствием», и
если в инженерной части и силовом агрегате я разобрался буквально
слёту (котёл — он и в другом мире котёл, пожалуй, я даже пару идей
и улучшений мог попробовать приткнуть), то вот само морское дело
шло с известным скрипом. Как ни крути, но два месяца — это
чудовищно мало, чтобы обучить кого-либо ориентироваться по звёздам
(хотя местные уже могли в компас, но случаи бывают разные, так что
это искусство никуда не исчезло), понимать в течениях, розе ветров,
принципах эксплуатации судов и ещё чёртовой туче мелочей. Про
морской бой я вообще молчу! Спал по 3-4 часа в день, ел только
когда получалось перехватить что-то по пути. Настроение как
опустилось на второй день на отметку «умри всё живое», так и не
поднималось с тех пор ни разу. О, были и разговоры о том, что я —
«мальчик с волосатой лапой», парочка не очень умных товарищей даже
соизволила сказать мне это в лицо. Что примечательно, как я узнал
чуть позже, лапы волосатые были и у них, просто «труба пониже да
дым пожиже», а строящийся крейсер вроде как обещали кому-то из них
отдать, но вмешался случай и адмиральский сын. На претензию я
ответил адекватно моему тогдашнему состоянию и вызвал засранцев на
дуэль. Обоих сразу. И слегка порезал — не фатально, кровники в лице
их родителей мне не нужны, но лица их перестали быть столь
смазливы, да и лечиться от множества колото-резаных ран и переломов
им предстояло ещё дооолго. Как и говорил отец, после такого
разговоры поутихли.