И прямо в объятия спящего упыря.
Тварь завизжала, хватая орущего
надсмотрщика, защёлкала пастью по живой плоти. А я хлестнул ногой в
сторону открытого проёма, пытаясь достать цепью ещё хоть
кого-нибудь.
– У-и-и-и!!! – кажется, любопытному
Носатому тоже прилетело.
Ну, а теперь просто не двигаться…
Упырь, когда пробует свежую кровь, сразу приходит в лютую ярость, и
резко прибавляет в силе. Странно, что эти недоумки не знали об
этом, иначе упырь бы не сидел на тонкой цепи.
Мало того, они ещё и все кинулись на
тварь со своими копьями. С тупыми копьями…
Я всё же не сдержался, растянувшись в
улыбке. Тупые недоумки с тупыми копьями. Чехлы же снять надо, вы,
вестники тупости!
Вой вконец обозлённого упыря,
порвавшего узы «броши хозяина», едва меня не оглушил. Когда он
выпрыгивал, то всадил когтистую ногу мне в грудь, чтобы
оттолкнуться. Телегу качнуло от прыжка твари в открытую
створку.
А-а-а!!! Прилетевший конец порванной
цепи здорово задел мне висок. Я попытался открыть глаза, но тело
старательно хотело потерять сознание, и на секунду мир поплыл.
***
Крики и стоны резко сместились
куда-то в сторону, ушли далеко за телегу. Раздалось жалостное
ржание, мгновенно сменившееся булькающим хрипом. Не сразу я понял,
что мир плывёт и качается не только потому, что мне прилетело по
голове…
Повозка несётся!!!
Смердящий свет, Отец-Небо, достучись
до бедной лошади, она же убьёт нас. Я-то ладно, лежу, считаю удары
затылком по доскам. А вот несчастные бард с колдуньей… Даже меня,
привычного к жестокостям, покоробило от того, как их крутило на
цепях.
Сбоку замелькали колосья полевой
травы, стебли захлестали по прутьям, забрасывая нас пухом и
семенами. О, этот пьянящий запах свободы!
Ауч!!! Ох-х!!!
Лошадь явно залетела не туда, куда
надо. Повозка подпрыгнула особо сильно, меня шарахнуло по стенке,
жерди с треском выгнулись. Меня потащило в другую сторону и едва не
вынесло в открытый проём, но болтающейся створкой мне же и
прилетело перед тем, как эта створка оторвалась.
Цепь на левой руке не выдержала,
звякнув на прощание, и я свесился с края повозки – по моей
многострадальной заднице мягко зашуршала полевая трава.
Романтика…
Впереди посреди поля высилось
одинокое дерево, небо за ним окрасилось в розовый, и я даже
позволил себе восхититься. Чёрствая душа Тёмного Жреца вновь
училась ценить красоту.