– А если на нас нападут, ты будешь за
всех биться, продрись небесная? – ухмыльнулся я, – Мне нужна
свобода для удара.
– У меня лютня, копьё, бумаги!
– Так брось бумаги… – я посмотрел на
мешок, набитый документами, которые, как считал бард, должны
попасть в руки царской полиции, – Или лютню свою выкинь.
– Ха!
На моё предложение тот гордо вскинул
голову, развернулся и снова упрямо потащился в траву, сгибаясь под
поклажей. Потом бросил через плечо:
– Ну, смотри, пожалеешь, громада.
Будешь про своего Чумного что искать, то хрен тебе, а не
записи!
Я хотел рассмеяться, но улыбка
сползла с моего лица. Как я сразу-то не догадался, что в книгах
Назима может найтись что-то ценное? И вправду надо будет потом
посмотреть.
– Не забывай, с кем разговариваешь,
грязь! – повысил я голос.
Виол развернулся и хитро
ощерился.
– Записи на межемирском, лиственная
твоя башка.
Я поджал губы. По-хорошему, стянуть
бы с него одёжку, связать, и так тащить его волоком за ноги
несколько вёрст. Через пару часов он сам предложит перевести мне
книги записей на все языки, которые знает.
У меня вырвался вздох сожаления.
Нежелательно по-хорошему… Я же теперь хороший парень.
– Ладно, – нехотя буркнул я, – На
привале заберу.
Бард растянулся в улыбке, когда я
прошёл мимо него. Виол подмигнул чародейке, поравнявшейся с
ним:
– О, как прохладно рядом с тобой,
чародейка, – а потом он опомнился, – Эй, громада, а когда у нас
привал?!
***
Мы шли по полю больше часа, когда
наткнулись на первое место, где явно была борьба. Трава здесь была
не только примята, а будто скошена косой.
Выйдя на площадку, я чётко ощутил
следы Тьмы. Точнее, магии Тени – принцесса попыталась применить её,
чтоб отбиться, но у неё ничего не получилось.
Магию применили совсем недавно, даже
полчаса не прошло. Какой сильный и свежий запах, как же я по нему
соскучился… Так пахнет в сухих и тёмных пещерах, куда за всю жизнь
не попадает луч солнца.
Я встал, шумно втягивая ноздрями
аромат могущества.
– Этим она тебя полоснула? – ко мне
подошла Креона, держа в пальцах нож, который она нашла на краю
площадки.
Я кивнул. Нож был самым обычным –
деревянная ручка и лезвие.
Потом, присев, я безошибочно просунул
руку между примятыми стеблями и вытащил на свет чёрный шнурок с
нанизанными на него семью бусинками.
Бусы были в виде мелких игральных
кубиков, только вместо точек на гранях были вырезаны иероглифы.
Довольно ювелирная работа, каждый кубик был едва больше
горошины.