— Куда она отправилась, Виола?
Пальцы гайрона творили что-то совершенно неприличное, но раз
зайтан дознаватель наделён неограниченными правами, то как мне его
остановить? Только подчиниться и смиренно принять испытание судьбы,
как учили в приюте. Испытание я принимала очень смиренно. Когда
смирение почти достигло пика и стало накатывать жаркими волнами,
Аршес снова убрал руку. Я потянулась к нему, но он меня
остановил.
— Куда она могла направиться?
Разочарование остро ужалило изнутри, захотелось закричать. И
поступить с ним также, но я совсем не знала, что для этого нужно
делать.
— Как так вышло, что вы одиноки, зайтан дознаватель?
— Я отвечу, если вы скажете, куда могла направиться
Аливетта.
— Тогда не стоит. Знаете, что странно?
— Что?
— Трисы не было в детской. Я всё время об этом думаю. Почему её
не было в детской? И где именно вы нашли её останки? Как она там
оказалась ночью, если дверь была заперта, и даже Аливетта с трудом
пробилась к малышам?
— Я нашёл её останки в центральной части здания, на третьем
этаже.
— Как раз там, где начался пожар?
— Почему вы так решили, Виола? — напрягся он.
— У Трисы был огненный дар, очень редкий по силе. А третий этаж
загорелся раньше, когда наша спальня уже горела вовсю, до детской
пожар добраться ещё не успел. Следовательно, он начался не третьем
этаже. Я не права?
— Правы.
— Но я не верю, что она подожгла приют. Триса была доброй
девочкой и никогда бы так не поступила. Она даже боялась своего
дара, носила блокираторы, как и все мы. Среди малышей она была
одной из самых старших и уже хорошо понимала, что может причинить
вред. Нет, специально она бы так не поступила. Значит, либо
произошла случайность, либо Триса защищалась. Но какая случайность
могла произойти ночью, да ещё и на третьем этаже, куда малышам не
разрешали подниматься? Как думаете?
— Понятия не имею.
— Скажите, её нашли в лаборатории? Там, где металлические
столы?
— Нет, в соседней комнате. А пожар начался как раз в
лаборатории.
— Странно, не складывается… — пробормотала я. — А что ещё вы
успели узнать?
— Вам не стыдно так откровенно допрашивать меня, когда у меня
совершенно не получается допрашивать вас? — насмешливо спросил
он.
— Вы знаете, воспитательницы всегда называли меня бесстыдницей.
С прискорбием вынуждена признать, что некая доля правды в этом
есть, ведь мне совершенно не стыдно не только вас допрашивать, но и
даже находиться рядом с вами в таком компрометирующем виде. А ещё я
уверяю вас, что на любые вопросы, не касающиеся Аливетты, я вам
отвечу с огромным удовольствием. Если буду знать ответ,
конечно.