– И про ево! – рыкнул приказной. – Это ты с чего-то Петрушке в
рот смотришь, а вон та еще…
Кузнец не договорил.
– Но ладно бы Бекетов. Тут же Сатана еще одного послал.
– Это тот, что слева сидел?
– Он, проныра. Пущин. Федор. Не слыхал?
Санька пожевал губу, но, к удивлению, не вспомнил про такого
дворянина на Амуре. Странно. Может, началась уже альтернативная
история?
– Не слышал, приказной. А кто таков?
– Из томских служилых. Токма он там семь годов назад в смуте
замазался. И сослали Федорку в Якутск пятидесятником. Отправил
воевода Пущина на Аргунь инородцев ясачить, да не задалось у ево.
Людей растерял, ясаку не собрал, по реке в нуже сплавился и вот ко
мне прибился… Ишшо один. Ровно кто в реке котят топит, а я сижу и
подбираю. Ничо… Дострою дощаники и ушлю ево в Якутск.
Теперь Саньке понятно стало, отчего так неуютно чувствовал себя
Кузнец. Вроде и приказной, а вокруг слишком много начальства.
Поучают еще, небось. В такой ситуации и дельные советы бесят.
«Видно, потому он меня сюда и услал, – догадался Дурной. – Чтоб
наедине поболтать».
Но Кузнец молчал. Внутри приказного кипело – видать, непростые
разговоры велись за спиной у беглеца из будущего.
– Мне надо бояться? – прямо спросил Санька.
– А? – Онуфрий резко вышел из своих дум. – Да не… Хватит тебя
уже по порубам таскать… Ты мне вот чего скажи: силен ли еще тот
богдойский воевода? Далеко ли ушел? И чего ждать?
Интонации выдали Кузнеца – он ждал пророчеств. И, как назло,
именно сейчас Санька не мог использовать своё послезнание – ведь
сам уже вмешался в ход истории. Несильно, но с непредсказуемыми
последствиями.
– Несильно мы его потрепали, – вздохнул атаман Темноводного. –
Не более тысячи положили. Вот и считай, сколько осталось – ты лучше
его войско изучил. Важно то, что он сохранил самые боеспособные
войска.
Кузнец считал и мрачнел.
– Думаешь, вернется?
– Минандали? Нет! Он же издалека пришел. Из столицы богдойской.
Туда и пойдет…
Дурной задумался. В реальной истории Минандали смог выдать
неудачу за частичный успех. Мол, я русских бил в хвост и в гриву,
да еда кончилась. Вот и вернулся. И, видимо, Пекин успокоился. А
теперь? Теперь цинский генерал понес гораздо более сильные
потери.
«Да не! – успокаивал беглец из будущего сам себя. – Маньчжурские
части он же сберег. А кто будет считать побитых дикарей с севера!
Так что можно отчитаться императору также: рубал, пока рука не
устала… Хотя…».