— Вы не можете помнить прошлые отборы, — заметила я. —
Предыдущий состоялся тридцать лет назад.
— Но я умею читать. И тщательно изучил все записи из
королевского архива просто для того, чтобы знать, к чему быть готовым. Вы
говорили о женских боях в грязи — уверяю вас, и ваш случай, и то, что мы
только что видели, — еще цветочки. Битое стекло в туфлях, раздражающий
порошок в пудре, отрава в помаде…
Меня передернуло. Впрочем, мне-то нечего опасаться.
Император мне даром не нужен, и привлекать внимание «конкуренток» я тоже не
собираюсь. Моя задача — лишь продержаться подольше, чтобы придумать, как
отвязаться от графа.
В голове снова невольно всплыл тот разговор с отцом.
Он ввалился в мою комнату под вечер. Навеселе и очень
довольный. Отец давно не был таким довольным, последние полгода хмель вгонял
его в тоску, заставляя бесконечно жаловаться на несправедливость мира. Я
ненавидела вечера, заполненные тягомотными подобиями бесед. Вместо того чтобы
заниматься — на первом курсе целительского факультета учить нужно было
столько, что у меня голова пухла, несмотря на тренированную память, —
приходилось делать вид, будто слушаю, и поддакивать в нужных местах. Стоило
отцу подумать, будто его обделяют вниманием, он разражался бранью, пару раз и
вовсе замахнулся.
— Граф Дейнарский просит твоей руки, — сообщил он,
расплываясь в улыбке.
Я рассмеялась. Отец давно разучился шутить по-настоящему
смешно, но в этот раз шутка удалась.
— И я дал согласие.
Что-то в его лице, тоне его голоса заставило меня
оборвать смех.
— Папа, шутка перестает быть забавной.
— Я совершенно серьезен. Завтра объявим о помолвке,
осенью сыграем свадьбу. Все расходы граф берет на себя. И обещал после свадьбы
покрыть все мои долги.
Так, кажется это не шутка. Если отец заговорил о долгах…
А я-то, дура, гадала, зачем граф зачастил к нам! Засиживался надолго, благо
беседовал больше с отцом, и я могла устроиться в углу гостиной с учебником, а
то и вовсе через полчаса, дозволенных этикетом, удалиться под благовидным
предлогом. Его холодный неотрывный взгляд пугал меня, но отец лишь отмахивался,
дескать, нечего выдумывать. Граф — приятный собеседник и обходительный кавалер.
— Но он старик! Он тебе в отцы годится!
Неужели он всерьез? Не может быть, чтобы он всерьез!