– Тринн, я сейчас попробую вытащить
этот посох. Возможно, тебе будет очень больно, но ты должна сидеть
с раскрытой пастью, как… как… – он запнулся, подбирая
сравнение.
– Как последний ротозей на ярмарке, –
усмехнулась драконица.
– Ага, именно так. Сама понимаешь,
если ты меня схрумкаешь, то больше никакой помощи уже не
дождёшься.
Зелёные глаза драконицы уставились на
Дилля так пристально, что он почувствовал себя закуской – всё-таки
человеку очень трудно понять, хотя бы примерно, о чём думает
дракон. Возможно, Тринн сейчас размышляет о том, что неплохо бы в
последний раз почувствовать вкус крови.
– Ты готов рискнуть собственной
жизнью, чтобы помочь мне? – наконец спросила она. – Это, знаешь ли,
смертельно опасно.
– Да знаю, конечно, – немного
дрожащим голосом ответил Дилль. – Но, думаю, если ты хочешь выжить
и избавиться от отравляющего тебя хивашского посоха, то сумеешь
удержаться и не схлопнуть челюсти. Если обещаешь сидеть, как
последний ротозей, то да – я готов.
На чёрной морде Тринн прямо-таки было
написано "ну, я тебя предупреждала", но отступать было поздно.
Тринн положила голову между лап и широко раскрыла челюсти. Дилль
уверенно пробрался через частокол передних зубов (подумать только,
он добровольно лезет дракону в пасть уже второй раз!) и прошёл к
тому месту, где между верхних зубов торчал осколок шаманского
посоха.
Дилль посмотрел сначала на кусок
деревяшки, затем на здоровущую опухоль. До того, как предложить
свои услуги зубника, он как-то не подумал о том, сколько гноя
скопилось в раненой десне драконицы. К тому же, вспомнил Дилль,
драконья кровь жгучая и, возможно, ядовитая, поэтому когда он
выдернет осколок, на него прольётся целый душ этой гнойно-кровяной
смеси.
Широкополая шляпа могла бы защитить
голову, но её Дилль потерял ещё во время вынужденного полёта на
драконе. Зато плащ-накидка, выданная каждому драконоборцу от щедрот
магической Академии, лежала в сумке, которая валялась на земле
около дракона. Правда, мастера маги заговорили её только от
проникновения воды, но вдруг она поможет и сейчас? Хуже не будет,
решил Дилль.
Переодевание заняло несколько секунд
– Тринн даже не успела удивиться, зачем её самозваный врачеватель
вылезал. А, может, она уже настолько ослабла, что и говорить не в
силах? И если верно последнее предположение, то Диллю только
оставалось надеяться, что драконица не схлопнет челюсти, когда
слабость окончательно её одолеет. В любом случае следовало
поторапливаться – нечего здравомыслящему человеку делать в пасти у
живого дракона. Правда, после того, как Дилль добровольно туда
залез, он уже не относил себя к категории здравомыслящих.