Иногда мне
казалось, будто он специально провоцирует меня на очередную ссору, чтобы снова
высечь, унизить словом в присутствии придворных или наказать какой-нибудь
работой, не подходящей для леди.
Например, он
мог отправить меня в коровник в праздничный день в красивом, нарядном платье,
которое мне очень нравилось. И заставить выгребать в нем коровий навоз вместо
того, чтобы веселиться на празднике. А потом привести меня в зал и показать присутствующим,
чтобы все смеялись. Мама никогда не заступалась за меня. Она не смела перечить
отцу, возможно, потому что он и ее бил. А еще она была совершенно бесправной:
посвятив себя целиком и полностью отцу, она терпела его многочисленных любовниц
и то, что он при любой возможности издевался над младшей дочерью. Я так и не
поняла толком, любила ли она нас с Изольдой.
Весть о том,
что няню не отпустят со мной, подкосила меня очень сильно. Я перестала есть,
сильно исхудала, отец угрожал кормить меня силой, если я не возьмусь за ум. Но
мне просто не хотелось жить.
Я не понимала,
как вырваться от него, как сбежать от старого и неизвестного жениха, как
освободиться от оков этого мира.
Няня
уговаривала меня поесть, сидела рядом и плакала, потому что понимала, что я
предпочту смерть любому другому выходу. Я действительно в тот момент лелеяла
мысль о смерти. Надеялась встретить сестру там, в оборотном мире. И всегда быть
рядом с ней. Быть свободной и счастливой. Вдали от этого кошмара.
Пару раз я
пыталась встретиться с Диком, потому что решила назло отцу потерять невинность
хотя бы с ним – знакомым мне человеком, а не с незнакомцем и стариком. Но Дика
отослали на север по какому-то заданию, думаю, просто для того, чтобы лишить
меня поддержки и возможности совершить глупость. Тогда я объявила полную
голодовку.
ГЛАВА 2
Я все еще
носила траурную вуаль, но ослабела до такой степени, что практически не
выходила из комнаты. Пару раз отец заставлял меня пить и есть силой. Я
давилась, захлебывалась, а потом меня рвало. Из упрямства. Мое тело тоже
сопротивлялось, когда его заставляли. Я взяла курс на самоуничтожение.
Отец в ответ
ускорил заключение брака. Не дожидаясь, когда пройдет траур по Изольде,
объявили о свадьбе, стали готовиться к празднику.
Няня все глаза
выплакала, умоляя меня поесть, ее трясло при одной мысли, что она потеряет и
вторую свою воспитанницу. А я не хотела только одного: чтобы отец одержал
победу. Ради этого даже умереть было не зазорно.