Гадюкин, впрочем, решил проблему быстро. Что-то подкрутил,
где-то подтянул – и голова Лелика таки оказалась в шлеме.
Остальную часть он закрепил изолентой и проволокой.
- Вы уверены, что это безопасно, Гадюкин-сан? – с беспокойством
спросил Тодзимуро.
- Конечно! – радостно улыбнулся Гадюкин. – Лелик, тебе там
нормально?
- Амальна!.. – почти внятно ответил Лелик. Каким-то образом шлем
сделал его речь вразумительнее.
Эдуард Степанович тем временем тщетно пытался связаться с
поверхностью. Ни «Юкисима», ни «Огюст Пикар» не отвечали. В эфире
царила мертвая тишина.
- Выходим, - скомандовал Эдуард Степанович, застегивая
собственный шлем и открывая нижний люк.
Он вышел наружу первым и даже сквозь металлическую оболочку
почувствовал холод. Температура воды составляла четыре-пять
градусов, не больше. Впечатавшись ступнями в дно, главбез слегка
закачался из стороны в сторону.
В батискафе это так не чувствовалось. Тоже было прохладно, но не
настолько, чтобы мерзнуть. А здесь не спасала и теплая одежда под
скафандром.
Покинули гондолу и остальные пятеро. И если худенькая Кимико
болталась в скафандре, как высохший орешек в скорлупе, то облачение
Лелика лишь чудом не лопалось.
На шлемах зажглись подводные фонари. Далеко не такие мощные, как
прожектора батискафа, они лишь отчасти рассеивали мрак. Узкие лучи
порой выхватывали движение – крохотных ракообразных, странных рыб.
Но большей частью вокруг был только камень.
Ефремов дернул туда-сюда головой и прыгнул вперед. Японцы,
Гадюкин и главбез шагали медленно, в скафандрах им было тяжело даже
под водой, но майор двигался быстрыми скачками, почти что взлетал
над алевритовым дном.
Не уступал ему разве что Лелик. Он бухал ножищами, замыкая
цепочку, и каждый его шаг отдавался крохотным моретрясением. Кимико
оглядывалась с почтительным ужасом – ей все еще не верилось, что на
свете бывают такие гиганты. Рядом с ассистентом Гадюкина крохотная
японка казалась дошкольницей.
Второй торпеды так пока и не выпустили. Вообще, подводная база
словно напряженно замерла при виде пришельцев. Наглухо задраенная,
она притаилась на дне, темная и молчащая.
Гадюкин что-то оживленно говорил. Но под водой, за глухим
шлемом, его, естественно, никто не слышал. Только по жестикуляции
можно было догадаться, что профессор требует идти быстрее.