Следующей была девушка из нимрианской аристократической семьи.
Ей тоже отказали. Дэвид начал беспокоиться. В ИИП была выложена
предельно общая информация о Школе, рамки для поступления
установлены достаточно широкие, но, вероятно, существовали еще
какие-то критерии отбора, о которых соискателям не сообщали.
Возьмут ли его? На это можно было только надеяться.
Аристократ средних лет, последовавший за девушкой, в общий
коридор не вернулся — равно как и горожанка, которая вошла в
приемную после него. На душе у Дэвида спокойнее не стало, но по
крайней мере он перестал терзаться сомнениями и предположениями.
Принцип, по которому производился отбор, все равно не понять. Может
быть, это выяснится позже… если, конечно, его примут.
На протяжении всего времени ожидания в коридоре то и дело
появлялись новые лица. Воспользовавшись телепортационной площадкой,
разные люди поднимались к монастырю и присоединялись к тем, кто
находился в коридоре перед приемной. Здесь были только люди —
никаких альвов или демонов. Пришли два оборотня, но обоим
отказали.
В скором времени должна была настать очередь Дэвида. Его мысли
блуждали, то возвращаясь в прошлое, то устремляясь в будущее. Он
плохо представлял, что будет делать, если ему откажут. Он не хотел
даже думать о подобном развитии событий — ничего хорошего такие
мысли не несли. Были еще кое-какие воспоминания, к которым он
категорически не хотел возвращаться — и все равно, раз за разом,
блуждая в собственном уме, он приходил к ним. Память о жене,
погибшей в день свадьбы, убитой самым бесчестным и бессмысленным
образом, убитой ни за что, убитой потому что он, Дэвид, струсил и
не добил Кантора тогда, когда мог это сделать — эта память горела,
как огромная, еще незарубцевавшаяся, рана. Он не хотел обращать
внимание внутрь себя — внутри не было ничего, кроме боли — и
поэтому старался сосредотачиваться на том, что его окружало:
разглядывал стены, сидящих на скамьях людей, собственные руки,
дверь приемной, призраков, поднимающихся по лестнице новичков…
Просто смотрел, ни о чем не думая. Но в какой-то момент что-то
вывело его из состояния бездумного полусна. Лицо молодого человека,
только что поднявшегося по лестнице, показалось ему знакомым.
Несколько секунд Дэвид пялился на него, пытаясь понять, где и при
каких обстоятельствах видел раньше. Юноша заметил его взгляд,
посмотрел с холодным недоумением, но почти сразу выражение его лица
переменилось — он узнал Дэвида. Удивился, легко улыбнулся, сделал
следующий шаг, уже определенно направляясь к землянину — все
одновременно. И тут Дэвид тоже его узнал, как будто встала на место
последняя деталь головоломки, и оставалось только поражаться,
почему он не узнал новоприбывшего сразу, как только увидел. Они
ведь учились вместе в Академии, вместе слушали курс прикладной
ритуалистики у незабвенного Дильберга кен Аунблана. За одной
партой, правда, не сидели, но этот юноша из благородного
хеллаэнского рода один раз вступился за Дэвида, окруженного стайкой
шакалов с Кантором во главе — вступился и, вероятно, спас землянину
жизнь. Только вот стоило ли спасать?.. Дэвид отогнал эту идиотскую
мысль и, поднявшись, крепко пожал руку Эдвину кен Гержету.