Немного зная Эдвина, Дэвид полагал, что тот рано или поздно
покинет Обитель — уйдет сам или, пойдя на конфликт с мастерами,
будет убит или изгнан. Но ничего подобного не произошло. Сначала
Эдвин, как и остальные хеллаэнцы, воспринимал необходимость
подчиняться кому-либо и унизительные «общественные работы» как
оскорбление, но затем он как будто смирился. Он спокойно выполнял
чужие приказы, и без возражений делал работу, которую в Хеллаэне
пристало делать только рабам. Дэвида эта перемена удивляла. Эдвин
не был показушно горд и чванлив, как Кантор, но у него был
внутренний стержень, некое врожденное достоинство, совершенная
внутренняя уверенность — короче говоря, он обладал тем, что
называют словом «гордость» и что в Хеллаэне ценят как самое
положительное качество, которым только способно обладать смертное
или бессмертное существо — так вот, зная все это, Дэвид был удивлен
переменам в молодом кен Гержете, ибо прежде землянин полагал, что
если Эдвина и возможно сломать, то уж согнуть — нельзя. К слову
сказать, схожая перемена на протяжении первого полугодия произошла
и с остальными аристократами, оставшимися в Обители — те, кто так и
не приспособился к новым условиям, в конце концов покинули
монастырь, оставшиеся же — изменились. Дэвиду хотелось спросить об
этом с Эдвина прямо, но он опасался оскорбить хеллаэнца, кроме
того, возможность спокойно поговорить в первые полгода выпадала им
крайне редко. Наконец, случилось так, что в промежутке между
занятиями образовался небольшой пробел — они закончили обучение у
одного мастера и направились к другому, но последний еще вел
занятия с предыдущей группой. Ждать нужно было минут двадцать;
слово за слово, и в конце концов Дэвид увидел возможность задать
интересовавший его вопрос.
Эдвин некоторое время молчал, постукивая носком ботинка по
ступеням лестницы, что вела в зал мастера Уимла.
— Гордость, — сказал наконец кен Гержет, — это не то, что можно
уничтожить совершением каких-то внешних действий, которые делаю я
или которые кто-то делает по отношению ко мне. Гордость — это
внутренняя независимость. Внутренняя свобода от всего, что с тобой
может сделать мир, совершенная непривязанность к внешнему. Гордость
не может быть обусловлена твоим внешним положением. Гордость,
которая обусловлена чем-то, пришедшим со стороны, это не гордость,
а ее жалкое подобие — тщеславие, самолюбие, превозношение… Конечно,
внешняя свобода тоже важна и желанна, но суть в том, что гордость —
внутренняя независимость и свобода — остается с тобой даже в том
случае, если внешняя свобода в силу каких-то условий ущемлена или
вовсе невозможна. Я могу уйти отсюда когда захочу и их угрозы о
том, что после первого полугодия за попытку уйти будут убивать,
меня не волнуют. Но я не ухожу, потому что я выбрал находиться
здесь. Я хочу получить силу, которую здесь предлагают. Ну а то
обстоятельство, что мастера изо всех сил стараются испортить нам
жизнь… — Эдвин тихо рассмеялся. — Я это воспринимаю как
испытание.