— Нычка, отойди к лестнице, а то провоняешься, — сказал я. Седой
ветеран, не шелохнулся. Даже не глянул в мою сторону, не сводя
взгляда с щуплого препятствия перед собой. А потом, очень медленно
поднял руку и погладил себя по шрамам на лысине. Продолжая
пристально смотреть на мелкого бухгалтера. Пожалуй, это был один из
самых угрожающих жестов из всех, которые я видел. В обоих мирах. И
тем не менее, писарь спокойно смотрел ему в район подбородка и не
двигался с места. Леон отступил за шаг и положил руку на меч,
Сперат дернулся и подобрался, даже стражник внутри комнаты дернулся
и перехватил поудобнее короткое копье, а бумагоморака стоял
спокойно. Когда пауза затянулась, он вопросительно посмотрел на
меня. Я в это смотрел на его испачканные чернилами пальцы. Они едва
заметно подрагивали. Все же Нычка его напугал, но он прекрасно
владел собой.
— Нычка, — мягко сказал я. — Будь так добр, встань со своим
человеком у лестницы.
Наемник повернул ко мне спокойное лицо с пустым взглядом. Я уже
знал, что это недобрый знак. Но тут же Нычка словно одернул себя.
Осклабился, показав зубы и встопорщив седые бакенбарды, сразу став
похож на пирата или уголовника.
— Да сеньор! — и затопал мимо меня.
— Прошу, сеньор Магн, — тут же отодвинулся с дороги писарь.
Я сделал шаг внутрь и тут же остановился. В нос ударил густой
неприятный запах отходов человеческой жизнедеятельности.
— Деньги целы, сокровищница опечатана, — зачастили остальные
писари, даже забыв меня поприветствовать. Я кивнул и рванул на
выход, в относительно свежий воздух коридора.
— Как вы тут… — выдавил я. Хотел скахать “сидите и не блюете”,
но замолчал, чтобы подавить рвотные позывы.
— Оставайтесь на месте. И запритесь. Я пришлю сменщиков, — отдал
приказы смелый бухгалтер, закрыл дверь и заторопился за мной. — Не
переживайте. Для своих естественных надобностей мы освободили
сундук от монет. И уже почти заполнили его. Свадьба, обильная еда,
сами понимаете. Но сейчас мы его вынесем и все будет нормально.
— Леон, подбери пару надежных людей и пришли сюда, — скомандовал
я.
— Все люди, что остались в этом доме, надежны, — недовольно
буркнул он.
— Ты знаешь, что Джакоб мертв? — спросил я писаря.
— Да. Приходили служанки, приносили нам еду. Я запретил
открывать дверь, чтобы не рисковать. Но мы поговорили, узнали
новости, — ответил тот.