– А что же? – я вопросительно поднял бровь.
– То, что ты можешь лечить от споры других людей, – серьезно
сказал Виктор, – это невозможно. От споры нет лечебной магии. И в
самой споре нет ни одного лечебного заклинания. То, что ты делаешь
– очень странно.
– Я бы не назвал это лечением, – задумался я, – скорее
поглощением пагубной магии.
– Звучит не очень хорошо, – Тома посмотрела на меня
обеспокоенно, – если ты поглощаешь эту плохую магию, то она должна
в тебе копиться. Но что будет, если этот “сосуд” переполнится?
– Надеюсь, – серьезно сказал я, мы не узнаем.
– Однако, – Виктор взял кристалл черной споры платком, – никто
из них точно не знал, что ты можешь пользоваться спорой. Иначе они
бы не оставили это здесь.
– Это? – приподнял я бровь.
– Да, Павел, – проговорил Виктор. Он явно не решался называть
меня именем своего племянника, – я хочу доказать тебе, что я не
враг больше. Что мы заодно. Хочу помочь. И тогда, может, ты
поможешь мне с моей просьбой.
– И как же ты хочешь помочь?
– Разреши, я возьму это, – он показал черный кристалл, – и
встретимся завтра утром, во дворе. Я отвечу на все интересующие
тебя вопросы. Заодно и продемонстрирую свою задумку.
– Что ж, – кивнул я, – давай. Посмотрим, на эту твою
задумку.
– Это самая чистый заброшенный полустанок, который я когда-либо
видел, Кать.
– Ну еще бы, – хихикнула она, – не переношу грязь и мусор. А
заниматься любовью в таких условия я вообще не смогла бы!
Я рассмеялся, и Катя подхватила мой смех. Он звонко разлился по
безлюдной округе.
По чистому синему небу плыли разнообразные белые облачка. Солнце
стояло высоко, но и, казалось бы, должно сильно припекать, однако
оно было тёплым и нежным, как в мае. Было таким, потому что так
хотела Катя.
Забавно, но хотела она и широкий матрац, который расположился в
нигде прямо посреди каменной плиты полустанка. Именно на нем мы и
лежали, когда все кончилось и мы перевели дыхание.
От горизонта до горизонта бежала железная дорога. По траве, что
проросла в гравии между рельсов, было ясно, что поезда давно уже
тут не ходят. Я знал, что они не ходили здесь никогда. Это лишь
нигде.
Тем не менее нигде оставалось живописным. Вокруг нас
развернулись протяженные зеленые поля. Ветер волновал высокую,
доходящую до пояса траву, создавал зеленые волны в этом океане.
Где-то вдали удобно устроились обширные холмы.