Может, я и правда спятил. Плевать.
Солнце едва перевалило за полдень, и нужно было что-то делать с
этим фаршем из дракона, и нужно было ехать к шерифу и слушать,
какой же я бестолковый недоделок, и что-то говорить, и как-то
оправдываться. Но мне было плевать. Я был занят. Я смеялся.
Не знаю, что такого необыкновенного люди находят в пении птиц.
Приятно, но не более того. Как по мне, любой менестрель лучше
любого соловья. В балладах хотя бы слова есть, смысл. А что толку в
щебете? Одна головная боль.
Невидимые пернатые паршивцы разорялись так, будто им за это
деньги платят. Их не интересовали ни разбойники, ни убийцы. Не
интересовало их и лежащее под кустом тело. Девица, впрочем, какая
она теперь девица, раскинула руки, словно хотела кого-то обнять, да
так и не успела. Голова свернута набок, юбка задрана до пупа. Как
говаривал один сакс, а нечего было кочевряжиться. Повесили его,
кстати, сакса этого. Достойный пример для подражания. Повешение, я
имею в виду. И глядя на раскинувшуюся в траве деревенскую девку, я
отчетливо понимал: вешать нужно. И срочно. Осталось только найти,
кого. Вот тут-то и начинались проблемы. Очень, очень большие
проблемы.
Кандидатов у меня не было.
Мэтью, круживший по поляне, радостно вскрикнул и махнул
рукой.
— Милорд! Идите сюда! Поглядите — опять то же самое!
Его короткая седая борода победно топорщилась, крохотные
выцветшие глазки пылали.
— И чему же ты радуешься, придурок?
— Ну так это… нашел!
Нашел он. Твою мать. Лучше б не находил. Я обошел по дуге тело,
стараясь не глядеть на рыхлые белые ноги, перепачканные кровью,
землей и травяным соком.
— Показывай.
— Вот, глядите, милорд. Тут, тут и туточки. Видите? Тут человек
шел. Потом вот по земле что-то протащили — и дальше уже волк
побежал.
— Ты уверен, что волк появился только с этого места? Может, он
давно тут бегал, а ты следы проглядел? Или волк из кустов
выпрыгнул. Это может быть прыжок?
Мэтью посмотрел на меня с молчаливой укоризной. Я посмел
усомниться в его выводах. Подверг критике его мастерство. Этого
Мэтью не любил — да и не заслуживал, если уж начистоту. Если Мэтью
сказал, что волк побежал отсюда — значит, побежал. С прискоком,
чтоб ему пусто было.
— Обижаете, милорд. Роса тогда еще не высохла, глядите, как
когти землю подрали. Вот и вот. Тут появился и туда пошел, — Мэтью
ткнул корявым пальцем в заросли бузины. — А до этого человек
был.