Говорил же!
Оборотень зыркнул на меня мутными, налитыми кровью глазами,
заурчал и прыгнул. Сукин сын был чертовски быстрым. Увернуться я не
успел. Он врезался в меня, как пущенный из требушета камень.
Оборотень рычал и лязгал зубами, хрипел и давил так, будто уже меня
собирался девства лишить. Кинжал вылетел из рук, я вцепился в
проклятую тварь и держал ее, не давая вгрызться мне в лицо. Изо рта
у оборотня несло падалью.
— Отбрось его! Я не могу попасть! Отбрось!
Я уперся ногами в твердый живот, напрягся и брыкнул, как
кобылица необъезженная. Оборотень взлетел в воздух, кувыркнулся и
тяжело шлепнулся в траву, лицо у него вытянулось, из-под
вздернувшихся губ встопорщились желтые неровные клыки.
— Арргха! — рванул он когтями дерн. — Рррры!
Да кто бы спорил.
Надо мной что-то пронеслось, пыхнув в лицо горячим воздухом,
оборотень взвизгнул, метнулся в сторону и полыхнул зеленым огнем —
вместе с приличным куском поляны. Я как был, на заднице, резво
пополз назад, не сводя взгляда с пламени, в котором метался и
визжал получеловек-полуволк.
— Какого хрена ты его сразу не подожгла?!
— Узел на браслете затянулся. Быстро снять не получилось.
Вот так я и думал. Этого я и ждал. Ладно. Хоть позвала — и то
неплохо.
— Ты лес не спалишь?
— Нормально. Дальше не пойдет.
Оборотень свалился, загребая лапами землю, вой перешел в
хрип.
Я ткнулся спиной в ноги де Бов.
— Тебе помочь встать?
— Нет, спасибо. Я посижу.
Меня потряхивало. Де Бов неловко опустилась рядом, вытянув левую
ногу.
— Ты зачем полполяны подожгла?
— Боялась промазать, била по площадям.
— Он от тебя в пяти шагах был.
Ведьма смущенно хмыкнула, дернула жесткий колосок, но не
сорвала, а только обтрепала.
— У меня с рукой тоже не особо. Замаха совсем нет.
Перестраховываюсь.
— С левой?
— Ну да.
— С коня упала, что ли? — почему-то ничего другого в голову не
пришло.
— Вроде того.
— Хорошо, что не с правой. Когда рабочая отказывает, вообще п…
лохо.
— Я просто счастлива, — де Бов дернула колосок так, что выдрала
весь кустик, с белых корней посыпалась земля. Не очень у меня
получается сочувствие выражать. Особенно дамам.
Зеленый огонь умирал. Тонкие язычки еще плясали на траве,
разбрызгивая яркие искры, но уже таяли, словно втягиваясь в землю.
Обгорелая туша в центре не шевелилась.
И тут меня осенило.
— Он же отшельником нарядился! Поэтому за ним крестьянки шли!
Этот сукин сын был в сутане!