— Паттишалл отказал. Причем сразу. Даже слушать не стал, — я
примерился к пирогу, выбирая место, куда ткнуть ложкой. Справа
крема вроде побольше было.
Колючка уже лезла по штанине.
— И почему отказал? Что не так? — Вильгельмина обернулась от
кухонного стола, держа на весу окровавленные руки. Ни дать ни взять
палач, прервавший допрос для любезной беседы.
— Сказал, что это только развратит крестьян.
На самом деле Паттишалл сказал, конечно, по-другому. «Только в
твою голову, Денфорд, могла прийти такая бессмысленная идея! Я не
слышал большей глупости! Покупать крестьянам дома — что за бред! Ты
не способен думать даже на шаг вперед!» Визжал, как боров.
Колючка, дрыгая ногами, заползла на стол.
— Не поняла. Ты же предлагал осведомителю дом, а не участие в
содомитской оргии.
— Ну, я тоже сначала не понял, — подпустил загадочности я.
Открытие того стоило. Действительно стоило. В общем, ради этого-то
я и пришел. Я должен был кому-то рассказать, пока меня не разорвало
к чертям! Но торопиться тут было ни к чему. Нет, тут была нужна
интрига!
Колючка набрала разгон для прыжка, но я перехватил ее в полете и
опустил на пол.
— Не томи, — кровь сохла на руках у Вилл, темнея на глазах.
— В общем, вчера этот гребаный Роб Малиновка потряс еще одного
сборщика налогов. На этот раз, к счастью, без трупов. Как шериф
вопил! Ты бы слышала. Голуби с крыши падали. А потом он написал
королю письмо. И оставил его на столе сохнуть, — я неторопливо
откусил пирог и замолчал. Говорить с набитым ртом — верх
невоспитанности. Если, конечно, не хочешь заплевать собеседника с
головы до ног. Это каждый знает!
Колючка полезла по штанине вверх.
— Денфорд!
— М-м-м-м?
— Ты это специально!
— М-м-м-м!
— Жуй быстрее и рассказывай!
— Не называй меня Денфорд. Терпеть не могу. Как на службе, — я
запил пирог сладким ягодным отваром. — И убери свою кошку. Есть же
невозможно.
— Пока вроде неплохо справляешься, — Вилл покосилась на пирог,
ущербный, как луна в третьей четверти. Моя вина, каюсь.
— Я не обедал! — Колючка возникла на столе, неумолимая, как
божья кара. — Вилл! Сделай с этим что-нибудь!
— Кис-кис-кис, — заворковала гроза драконов и поджигательница
оборотней, отрезая кусок свиной печенки. — Иди сюда, девочка!
Колючка, кис-кис!
Котенок заметался по столу, вступив передними лапами в крем,
тоскливо заверещал и вдруг шагнул с краю — так, словно собирался
пройтись по воздуху. Я едва успел подставить ладонь. Ложка
загрохотала по полу, а Колючка, вытаращив бессмысленные серые
глаза, рвалась и загребала пустоту растопыренными лапами. Я
осторожно поставил ее на пол. Задрав короткий толстый хвост,
блохастая дура рванула к куску печени и, урча, потащила его под
стол, оставляя за собой густой кровавый след.