Третий дух, соответствующий желтовато-зеленому потоку, следил за
малым, а не за великим: предметом его созерцания многие тысячи лет
был один-единственный цветок, растущий в пространстве сновидений.
Однако его созерцание было столь тонким и изощренным, что в этом
цветке для него отображалась вся Сальбрава со всеми Сферами ее
миров; и в капле росы на листке воображаемого цветка он разглядел
тьму, надвигающуюся на замок Гхадаби — тьму, которую они так долго
ждали.
Затем перемены ощутили первый, второй, пятый и шестой духи —
каждый по-своему. С какого-то момента перемены стали заметны и для
обычных обитателей этого мира: лиловые небеса Когхагидобона темнели
и наполнялись мечущимися тенями; подули ветра, убивающие и
извращающие все живое. Буря из теней двигалась с запада на восток,
и когда она подошла к пустому пространству вблизи замка, то
ядовитые испарения Гниющей Бездны слились с ней и, казалось, еще
больше ее усилили.
— Вот и все, — сказал первый, наблюдая за этой картиной. — Она
уже здесь.
— Не она, — возразил пятый. — Он.
— Как такое может быть?
— Боги двуполы, — объяснил третий. — Прежде ее женская часть
была выражена сильнее, теперь более выражена мужская.
— Его сила влияет не только на то, что мы видели, но и на нас
самих. — Сказал четвертый. — Даже сейчас, когда он еще далеко, я
чувствую себя иначе. Мой ум стал яснее, а зрение четче.
— Он близко, — произнес пятый.
Духи смотрели, как буря, протянувшаяся с запада на восток,
коснулась замка и, словно дым, втянулась в его стены и башни. Чары,
окружавшие постройку, должны были препятствовать любому
проникновению извне — но вместо этого они свободно пропускали
внутрь ту силу, которой была наполнена буря.
— Почему мы были оставлены? — Спросил шестой дух. — Раз конец
близок, я хочу знать.
— Я не знаю. — Ответил первый.
Остальные также сказали, что не имеют понятия, с какими целями и
для чего это было просделано.
— Мы важны для него, — сказал седьмой. — И этого достаточно.
— Он не видит нас и не помнит, — вновь возразил пятый. — Как же
мы можем представлять для него ценность?
— Верно и то, и другое, — произнес третий. — Он не помнит, но мы
важны. Он еще не знает, в чем наша ценность, но когда он спустится
сюда, то поймет.
— Откуда ты это знаешь? — Спросил шестой.
— Мы все помним разное, представляя собой различные аспекты
сущности, которая прежде была единой. Я уверен в том, что сказал,
но ты наверняка знаешь нечто такое, что мне неведомо.