А сейчас, когда на исходе ноябрь блистательного 1706 года, Пётр
Алексеевич держит в руках шифрованное письмо из Копенгагена, где
Катерина сообщила о приезде французского посланника – маркиза де
Торси. Зная о смятении в Версале, возникшем от длительной и крайне
тяжёлой болезни короля, нетрудно догадаться, зачем французам
понадобилось влезать в переговоры между шведами и Северным союзом.
Версаль сделает всё, чтобы их сорвать, и тогда османы нанесут удар
с юга…
Позади тихо прошелестела шёлковая юбка.
– Дурные вести, Петруша? – негромко спросила Дарьюшка, явившаяся
к нему в кабинет в скромном на вид, но роскошном по исполнению и
отделке домашнем платье.
– Смотря как обернётся, душа моя, – он отложил письмо в ящик и
на всякий случай запер оный. Жене-то доверял полностью, но раз она
пришла, то уже не даст ему засидеться в кабинете. – Катька велела
тебе кланяться. Ещё о многом отписала, есть о чём подумать.
– Ты ведь знаешь, я не лезу в политику…
– Да и Бог с ней, – приход Дарьи настроил Петра Алексеевича на
несерьёзный лад. – Поди сюда.
Усадив жену к себе на колени, он полюбовался её улыбкой. Вообще
для него было удивительно, чтобы женщина, обладавшая весёлым
нравом, не являлась при том шлюхой. Но люди грядущего не умещались
в рамки нынешнего века. Даже тихая, скромная Дарьюшка оставалась
единственной в своём роде, второй такой не существовало. Это он
знал совершенно точно.
– У тебя недавно приступ был, – напомнила она, нежно коснувшись
его щеки. – Уже который за этот год. Раньше ничего не говорила –
всё понимала. Но сейчас можно немного отдохнуть.
– Именно сейчас и нельзя, душа моя, – сказал он. – Викторию мы
одержали, однако самое трудное не в том. Удержать плоды той
виктории – вот чем мы нынче заняты.
– О, да, желающих прибрать их к рукам хватает, – согласилась
супруга. – Не завидую сестрёнке. Сначала ей пришлось со шпагой в
руке завоёвывать ту победу, а сейчас – с бумагой и пером – надо
защищать завоёванное. Но ты как раз можешь себе позволить немного
отдохнуть.
– Мне и в гробу отдохнуть не позволят, – усмехнулся Пётр
Алексеич. – Здесь тоже изрядно всего приключается. Утром расскажу.
А сейчас и впрямь лучше отдохнуть.
– И никакой политики? – снова улыбнулась Дарья.
– Нет, душа моя, именно политикой мы с тобой и займёмся, –
весело сказал он. – Мне дочка позарез надобна. Подрастёт –
королевой её сделаю. Ты уж расстарайся, Дарьюшка.