Мысленно послав его к Сеншесу, одноглазый сделал усилие. И
рухнул в траву пластом. Ловушка захлопнулась.
– Дяденька, тебе плохо!
Не стой столбом, дурак! Сделай что-нибудь! Плесни ему в лицо
водой! У тебя же в том колодце было много воды, ну и где она вся?
Эй, не вздумай тут у меня умирать, слышишь! Тебе еще стольких нужно
убить!
– Без тебя знаю… – отмахнулся одноглазый не в силах противиться
нахлынувшей усталости. Откинул голову и прикрыл уставший глаз.
Короткая передышка не помешает… А потом…
А потом он может не проснуться.
* * *
…разбудил его запах мертвечины.
Он дернулся и открыл глаза – и без того мрачную рощу затопила
непроницаемая тьма. Лишь местами ее разгонял скупой свет, ручейком
льющийся с неба. В этом потустороннем сиянии гуляли тени,
раздавались голоса и выл ветер, пронизывающий до костей.
– Гвин…
Он хотел подняться, но боль помешала ему – тело сковала железная
колючка.
– Гвин… – шептали бескровные губы.
Она появилась так тихо и внезапно, что казалась призраком. Ее
стройные ноги ступали по траве так мягко и плавно, словно их
хозяйка была невесомой. С каждым ее шагом смрад все усиливался, а
зубья вгрызались в мясо, словно пила, лишая его разума и превращая
в животное, которое просто хочет жить.
Когда луч света коснулся ее кожи, обнажилась и чудовищная рана,
пересекавшая ей грудь с животом – от шеи до пупка.
Он затрепетал от одного вида этой черной отметины. Он знал, кто
оставил эту рану.
– Гвин… ведь это сделал ты, – раскрылись ее губы в страшном
оскале. – И сделаешь еще много-много раз.
Теперь смрад стал непереносим, а зубья пилили и пилили его
несчастную плоть.
Он не хотел этого, но рука сама потянулась к рукояти гигантского
меча. Пальцы сомкнулись и потащили его из проклятых ножен. Меч не
сопротивлялся.
Она подошла вплотную – ее зубы сомкнулись на его кричащих губах,
а меч все глубже и глубже вонзался ей в грудь…
* * *
Он проснулся, дрожа словно в горячке – все в той же роще, у того
же дерева, но никакого небесного света не было и в помине. Как и
колючки. Как и ее.
Тьма стояла стеной, мрак разгонял лишь дрожащий свет от костра.
Спасенный им мальчуган сидел перед горящими поленьями и помешивал в
котелке что-то вкусное. Закипало.
– Проснулся?
– Что?.. – одноглазый помотал головой, силясь сбросить печать
кошмарного сна. Боясь услышать тяжелые шаги из темноты. В голове
все шумело, тело ломило так, что любое движение тут же отзывалось в
каждой косточке.