– Не рыпайся, одноглазый. А то хуже будет.
– Кто там гавкает? Выйди на свет!
– Сначала хочу понять, что ты за птица такая – из какого
балагана сбежал. Знай, что выбить тебе второй глаз – раз плюнуть.
Только дернись, и я с удовольствием…
– Богдан… – начал мальчик, но человек в тенях оборвал его:
– Тихо! Сам-то слышал, что тебе плетет этот опричник?
– Богдан, он спас меня…
– Тихо, я сказал! На поле брани под Мышарой я видел черного
всадника – с мечом и собачьей черепушкой при седле. Решил уже не
свихнулся ли я от боли? А это был именно ты, готов об заклад
биться! Уж не знаю, что ты там забыл среди воронья и моих павших
товарищей…
– И ты там тоже был?
– Да. Истекал кровью. Подними руки!
Одноглазый медленно сделал, как он велел, но при этом как бы
невзначай сдвинул повязку с правого глаза. На мгновение тьма из
непробиваемой черноты обернулась бледно-голубым и раскрыла все свои
секреты. Он увидел перед собой юношу, закованного в кольчугу. И
если бы не оборванные шаровары, наскоро перевязанная голова и
затравленный взгляд, парня можно было бы назвать даже угрожающим –
шириной плеч и ростом он мог похвастаться знатным. Но не это
беспокоило одноглазого больше всего. На сгибе локтя парень держал
заряженный арбалет, направленный ему прямо в переносицу. Очень
знакомый арбалет.
Проказа.
– Еще большой вопрос, что он собрался сделать с тобой после
того, как ты уснешь, Гриш, – проговорил Богдан, не опуская оружие.
– Видал я его вещички – метла, собачий череп да связка штыков!
Добрые люди с такими вещицами не ходят. Не так ли, колдун? Что,
отстал от своих?
После этих слов глаза Гриша округлились: он испуганно глянул на
одноглазого, точно увидел того впервые в жизни, и юркнул поближе к
своему защитнику.
– Тут ты прав, меня сложно назвать добрым малым, – ухмыльнулся
одноглазый. – И спас я его не по доброте душевной – просто
надеялся, что отыщу в развалинах хоть кого-нибудь, кто подскажет,
куда полетела ведьмина упряжка. Но, увы, не срослось. Однако все,
что я сказал мальчугану – чистая правда.
– Ты даже не назвал своего имени, – заметил Гриш.
– И вправду. Можешь называть меня Каурай,
Парень с арбалетом заметно напрягся, что не укрылось от
Гриша:
– Ты знаешь его?
– Слышал об одном негодяе, которого так звали, – сообщил Богдан,
крепче сжимая оружие. – Говорят даже, что на самом имени этого
человека лежит проклятье, и произносить его не к добру. Этот
черный-черный человек постоянно бродит по полям сражений, держась у
войска в тылу, накликая на него неудачи и болезни. И в бою он,
словно дьявол. А еще я слыхал, что любого дурака, который решит
покрасоваться этим имечком, немедля ждет хорошая взбучка. Ты же не
из таких?