– А разве то, что они сделали с моей родной деревней, не
достойно мести?! – воскликнул Богдан, крепче сжимая меч Каурая. –
Они сожгли деревню дотла и ушли безнаказанными! Это ли не достойно
мести?!
Вслед его словам поднялось ветрище – взметнув над их головами
целый ворох пожелтевших листьев, в воздухе запахло чем-то изрядно
подгнившим. Гриш поежился и обернулся к кобыле Каурая, разбуженной
перепалкой двух полуночников. Стреноженная Красотка плясала на
месте и рвалась на волю.
– Послушай, – спокойнее проговорил Каурай, замечая, как в глазах
Богдана кипит с трудом сдерживаемая ярость. – Месть – штука
сладкая, но отравленная. Некому тебе там мстить. Люди, которые
зашли в деревню жечь и грабить, погибли страшной смертью еще
прошлой ночью. А Гон – это моя забота, которая не принесет мне ни
тени славы. Только мучительную гибель, или возможность оказаться в
рабстве у существ, жестокость которых не идет ни в какое сравнение
с жестокостью людей.
– Не боюсь я ничего. И не нужна мне никакая слава! Единственное,
что интересовало меня в жизни сейчас закопано глубоко в земле, и
больше никогда не поднимется. Ты либо поможешь мне добраться до
тех, кто в этом виноват, либо прочь с дороги, колдун! – выплюнул
ему прямо в лицо парень и попытался обнажить клинок. Напрасно –
рукоять так и не сдвинулась с места, как он не пыжился.
– Каши мало ел, а? – ухмыльнулся Каруай в озадаченное лицо
Богдана, пока тот дергал неуступчивую рукоять, поднял каблук и
вдарил парню в живот. Богдан с оханьем повалился на землю, и не
успел он понять, что произошло, как Каурай прижал его к траве
коленом.
– Большая ошибка! – прошипел одноглазый,вырвал у него из рук
клинок, который так и остался упрямо сидеть в ножнах, и с жуткой
усмешкой схватил парня за лицо. Тот попытался вырваться, но
одноглазый был беспощаден – приподнял повязку и вгляделся в его
раскрытые от ужаса глаза.
В них было небо. Забранное тучами, темное и мрачное. И
неоглядный простор, как будто Богдан забрался на башню и готовился
вот-вот сигануть вниз. Там был и Гриш, верхом на метле, но правила
ею рыжеволосая прелестница. Это бледное лицо одноглазый хорошо
помнил. Ее могилу он сооружал еще утром…
Проказа!
Все произошло настолько быстро, что Гриш не успел даже ахнуть.
Красотка испуганно заржала и взбрыкнула, пятясь назад, но веревки
мешали ей.