Она вспомнила Лиллит. Его Лиллит. Да, они когда-то знали друг
друга. Возможно, Варва говорила правду, и они с Лиллит и впрямь
были подругами. Ведьма плакала, обещала ему…
– …ключи от Лимба!
Но Каурай не слушал. Он знал, что ключ от Лимба покоится у него
в ножнах.
Когда Щелкун встал на лапы и с радостным воем бросился на
беспомощную ведьму, ее визг затопил уши. Нынче он знатно
позавтракает.
Игриш долго не мог заставить себя подняться. Ни крики, ни
угрозы, ни горячий шепот Богдана, пробирающий до самого сердца,
долго не могли унять тот ужас, который он испытал, когда открыл
глаза во сне.
Телега прочно стояла на месте, не двигая ни единой щепочкой.
Козлы пустовали, сам хозяин куда-то подевался. Рядом с Игришем
тряслась его жена, прижимая к себе зареванную дочку, беззвучно
нашептывала молитву. День давно дотлел, глубокие сумерки постепенно
уступали место ночи. Вокруг что-то постоянно двигалось, топало и
барабанило взволнованными голосами, звякало металлом и вскрикивало
от страха.
– Слава Спасителю, – выдохнул Богдан, сверкая глазами в
полумраке. – Я-то уж решил, что ты умер!
Не успел он договорить, как полог сам собой прыгнул вверх.
Женщина пискнула и сильнее прижала к себе девочку, ревущую уже в
голос. Телегу затопил гнилостно-желтый свет, заставив Игриша
зажмуриться.
– Ты про этих говорил?
– Ага…
Игриш различил бледное, потное лицо возницы, в морщины которого
залегли глубокие тени. Рядом застыл человек в низко надвинутом,
начищенном шлеме. Из-под широких полей на них смотрели внимательные
глаза, подведенные жирным слоем угля. Лицо было еще белее, чем у
возницы – пудры феборцы не жалели. В руках он держал крюк с
качающимся фонарем. Тени гуляли по этому страшному, скалившемуся
лицу, придавая ему облик отродья Сеншеса. Когда Игриш увидел
широкую скоморошечью ухмылку, грубо начерченную углем от уха до
уха, ему захотелось провалиться под землю.
– Вылезайте. Оба! – ткнул дьявол большим пальцем себе за
спину.
Спорить с ним Игришу не хотелось. За плечами дьявола держалась
еще парочка размалеванных ребят в кольчугах – те нервно поглаживали
навершия боевых топоров.
Богдан вылез наружу первым. Игриш с замиранием сердца юркнул
следом и больно ударился головой о верхнюю перекладину телеги – уж
шибко сильно светили в лицо фонарем.
– Тише ты! – сграбастали его за шкирку и помогли встать на ноги.
– Ты тут не помри у меня.