Стихи Роберта Бернса. В переводе Юрия Лифшица - страница 3

Шрифт
Интервал


«Тростник растет в сторонке, о…»

      Тростник растет в сторонке, о;
            тростник растет в сторонке, о;
      на свете лучшие часы
            дарили мне девчонки, о.
Забот у всех нас – полон рот:
      не жизнь – сплошные гонки, о:
мужик свихнулся б от забот,
      не будь при нем девчонки, о.
Все норовят надыбать клад, —
      не всем даются клады, о;
а кто урвал свой капитал,
      порой не слишком рады, о.
А мне б девчонку под бочок
      и час из жизни тяжкой, —
наш озабоченный мирок
      пошлю я вверх тормашкой!
Пусть я, по мнению ослов,
      тупой, как все подонки, о:
был Соломон не бестолков,
      но жили с ним девчонки, о.
Природа шла от ремесла
      до ма́стерской подгонки, о:
сперва возник простой мужик,
      потом пошли девчонки, о.
      Тростник растет в сторонке, о;
            тростник растет в сторонке, о;
      на свете лучшие часы
            дарили мне девчонки, о.

Примечание. Это стихотворение Бернс сопроводил рассуждениями о «двух великих типах мужчин» – «серьезном и веселом». По его словам, он бы хотел написать об этом «исчерпывающую диссертацию», но пока ограничится песней, «из которой, поскольку она выражает мое мироощущение, каждый поймет, к какому типу принадлежу я сам». И далее: «Разве умонастроение и занятия человека, подобного лирическому герою песни, человека, способного часами размышлять над Оссианом, Шекспиром, Томсоном, Шенстоном, Стерном, а в другое время бродить с ружьем, играть на скрипке, слагать песни, ни на минуту не забывая при этом любимую девушку… в меньшей степени отвечают нормам благочестия и добродетели, чем… погоня за богатством и почестями?».

«Коварны юные ткачи…»

Похожа на погожий день
      была душа моя,
но из-за юного ткача
      переменилась я.
      Коварны юные ткачи,
            красивые ткачи:
      девчонок ночью не щадят
            коварные ткачи.
Послала ткать из пряжи плед
      меня в поселок мать,
но толку нет, и начала
      я плакать и вздыхать.
И вот красивый юный ткач
      поправил свой станок
и нитки сердца моего
      перемотал в клубок.
А после колесо станка
      крутила я с трудом,
и в душу сладкая тоска
      вошла под стук и гром.
Бледнела тусклая луна,
      светлел унылый дол,
когда меня красивый ткач
      через поляну вел.
Что сказано, что сделано,
      мне с той поры в укор.