– Мыслитель херов, – буркнул Риппер, включая зажигание (но Лео все равно услышал). – Спиноза.
– Грубиян, – отмахнулся вампир.
Они отчалили от парковки Морга и нырнули в ночь, каждый на своем транспортном средстве.
Ни один, впрочем, не заметил, что за ними наблюдают.
Увесистый комочек кожи и шерсти, уцепившись когтями за фронтон одного из строений, стоявших напротив штаб-квартиры Вурдалаков, висел вниз головой, что было для него вполне естественно. Он вовсю таращился на собеседников и наставлял уши – подслушивающую аппаратуру, данную ему самой природой.
Звуки моторов заставили зверька недовольно оскалиться.
Затем, когда колымаги повернули на перекрестке, нетопырь раскрыл огромные крылья, сорвался с фронтона, и, не долетев до асфальта какие-то метры, набрал высоту шуршащим кожистым штопором. Миг – и он растаял во мгле.
Альбинос прибыл в поместье и почувствовал неладное, еще не переступив порога.
Входная дверь была не заперта, но Лео не помнил, закрывал ли он ее вообще, а потому не придал этому особого значения. Войдя в дом, он приметил и другие перемены в декоре. Круглый коврик был небрежно смят, а китайская бронзовая лампа, вместо того, чтобы стоять на тумбочке, лежала на полу.
Вздохнув, Краулер поправил ковер и вернул лампу на тумбу. Он был слишком истощен, чтобы сейчас, на исходе ночи, наставлять ликантропа в столь тривиальных обыкновениях, как уважение к чужому жилищу. Однако, взял на заметку безотлагательно провести с байкером серьезную беседу завтрашним же вечером.
Настроившись на сей беззаботный лад, вампир двинулся дальше, и с непреклонностью удара молнии осознал, что едва не осудил невиновного. Если, конечно, Риппер не скрывал в своей физиологии нечто, совершенно чуждое человеческому естеству, – как, впрочем, и волчьему. Даже для оборотня это чересчур.
Альбинос опустил на ходу взгляд, и – абсолютно для себя непреднамеренно, нужно отметить, – распознал в одной из белых кучек, лежащих у стены известковыми распадками, более чем непристойный и безобразный след.
Оный след, прежде всего, поражал масштабами. Относительно следа крупной крысы (не такой крупной, как Голди, и все-таки упитанной твари в расцвете своих поганых крысиных сил), пробежавшей в той же кучке совсем недавно, и относительно ноги самого Леонарда, которую он опасливо поставил рядом.