Мне он определенно начал нравиться.
Пусть он и монстр, но монстр не по своей вине. И ведь захотел
исправиться. Эх, если бы люди такими были, то мы бы тогда и
нормальное социалистическое общество за десять лет построили.
– Ого, ты всё-таки вытащил его? –
послышался голос Кузьмы, а после он сам возник из тени ворот.
– Да, игоша согласился на
перерождение, – кивнул я.
– Круто. Молодец, пацан! –
присвистнул Кузьма, а потом протянул руку, словно собрался
потрепать игошу по лысой голове.
Игоша лязгнул челюстями. Если бы
Кузьма был человеком, то остался бы без руки, а так… Просто
отдернул призрачную конечность, сквозь которую прошли острые
клыки.
– Всё по-понял, не дурак. Испаряюсь…
– проговорил он, слегка заикаясь.
– Не испаряйся. Пробей – есть ли кто
в слободке Степановых. Мы туда едем, – проговорил я, садясь за
мотолет.
Игоша тут же перелез на бак и
вцепился ручонками в руль. Заурчал, изображая работу двигателя. Эх,
какой же он всё-таки ещё ребёнок… пятидесятилетний малыш с хреновой
судьбой…
– Будет сделано, начальник, –
козырнул Кузьма и испарился.
Мотолет быстро домчал нас до места.
Призрак, опасливо поглядывая на игошу, доложил, что в слободке
никого нет. Я снял незатейливое защитное заклинание, перелез через
забор и остановился возле того самого большого дуба.
После этого начал разрывать землю
возле корней. Мерзлая земля слабо поддавалась даже ножу, придется
постараться. Полчаса, не меньше. Тут игоша соскочил на снег и
быстро-быстро разрыл приличную яму своими когтищами. Управился за
минуту.
Я невольно сглотнул, видя эту силищу.
Всё-таки хорошо, что я не бросил нож в палате…
– Тут ты и обретешь покой, –
проговорил я. – А завтра сможешь отправиться обратно, к маме.
– Ма-ма, – проурчал игоша.
– Вот и таскай эту сумку. А она ведь
тяжеленная, – послышался издалека голос Чопли. – Мне за вредность
молоко единорога выдавать нужно. И на пенсию раньше положенного
срока. А ещё льготы разные и трех цветочных эльфов в мужья…
Она притащила сумку, из которой я
извлек пустырник, валериану, мелиссу и незабудку. Весь этот сушняк
уложил на дно ямы, а потом кивнул игоше:
– Пора.
Тот опустил веки, а потом вытянулся
на выложенной траве и сложил по-покойницки руки на груди. Я взял в
руки первый ком ледяной земли и положил ему на грудь. Игоша слабо
дернул уголками губ и одобрительно кивнул мне, мол, давай
смелей.