Дальше я начал зарывать большими
горстями. Вскоре игоша скрылся под холодной землей. На черный
холмик я положил змеиный корень. Дальше присыпал уже снегом.
Пришлось постараться сделать так, чтобы со стороны не было заметно
какого-либо вмешательства в природу.
После всего остановился и произнес,
глядя в то место, где лежал игоша:
– Если ты пан, то будь Иван, а если
ты панна, то будь Анна… Силами природы заклинаю – прости всех и
прими прощение…
Как только я произнес последнее
слово, так сквозь тучи прорвался яркий луч луны и упал точно в то
место, где лежал игоша. Он осветил серебристым светом небольшой
холмик под дубом.
Это был хороший знак. По крайней мере
мне так казалось…
– Господа, сходитесь! – раздался
громкий голос секунданта противника.
После этого возгласа мы с Михаилом
Павловичем Лавриным начали сближение. Когда оставалось меньше трех
метров, нервы Лаврина не выдержали.
Он хлестнул огненным кнутом, стараясь
попасть по ногам. Кнут мелькнул в воздухе, превращаясь в сплошную
горящую полосу.
Лихо! Но недостаточно быстро!
Ага! Я такой дурачок, что буду ждать
пока эта полоса захлестнет мне щиколотки? Конечно же нет!
Прыгнул назад, делая красивое сальто
мортале. Можно было обойтись и без него, но мне нужно было
произвести впечатление на Светлану. Всё-таки из-за неё сейчас
сражаемся с Лавриным.
Кнут пролетел подо мной огненным
шлейфом, а я эффектно приземлился с выбросом вперед левой руки. С
кончиков пальцев сорвались маленькие шаровые молнии, не больше
бусины в диаметре. Мог бы и побольше запустить, но тогда бы меня
посчитали убийцей, а так...
После всех приключений в прошлом наша
учебная группа поредела, поэтому нас объединили с другой группой. А
в этой новой группе как раз и был Михаил Павлович Лаврин, сын
барона Лаврина, хозяина золотодобывающих приисков. И у этого сына
количество мозгов обратно пропорционально денежному состоянию его
бати. То есть, если закрома банков ломились, то вот в голове
сыночка гулял ветерок.
Ему бы жить и не тужить, но сегодня
на перемене колкость сорвалась с языка и полетела в сторону
Карамазовой:
– Я бы всех предателей на кол сажал.
А вот их прекрасные половинки повертел бы на колах другого
толка.
Его двое друзей-подхалимов тут же
заржали, пуще орловских рысаков. На его беду, рядом ошивался
защитник и заступник Карамазовой. Я увидел, как вспыхнуло лицо
Светланы, а потом она опустила голову и понуро пошла прочь, словно
собака, получившая незаслуженный хозяйский пендель. Ну что же, у
меня в подчинении была Чопля, а эту мелкую занозу хлебом не корми,
дай только хозяина подколоть. Вот, в ответах служанке и заточился
мой язык до остроты бритвенного лезвия.