Перебрала листы в поисках начала. Ага, вот: «Драгоценная наша барышня Елизавета Мстиславовна!..» Строки с перечислением поклонов и здравиц я благополучно пропустила в поисках сути. Дальше шли нелицеприятные слова в адрес «моей» тётушки, которая «совести не имамы» выгнала сиротинушку из дому. К сожалению, ни имени, ни, тем более, фамилии бессердечной родственницы, а также адреса её проживания в многословном послании не нашлось. Понятно, Лизавете всё это и так известно, а мне… Мне придётся действовать по присказке: пойди туда, не знаю куда, потребуй то, не знаю, что. Ёксель-моксель!
Повертела бумагу и так, и сяк, даже свернула по намеченным сгибам, получив треугольник, на лицевой стороне которого значилось: «Трубная улица, номера госпожи Купаросовой, в ручки Елизавете Мстиславовне Аскеншиной. Пишет всей душой преданный сей барышне дворник Григорий».
Глубоко вздохнув, я отложила бесполезный документ. Ну, и как прикажете поступить? Фланировать по незнакомому городу и расспрашивать, не служит ли где поблизости дворник Григорий?
К муторному шороху в ушах примешалось мерное постукивание: цок-цок-цок, цок-цок, цок-цок-цок. За окном? Походка всё ещё была шаткой, но опоры уже не требовалось. Кажется, обычная бодрость возвращается ко мне. Пусть по чуточке, зато неуклонно.
Сдвинула занавеску, уткнулась носом в стекло.
Так это дождь! Вот что шумит.
Мне открылась мокрая улица, с дощатой мостовой и бревенчатым тротуаром. Узкая, хотя из-за серой пелены противоположные дома рассмотреть было сложно. Всё, что я смогла понять: у них два этажа и покатые крыши с печными трубами. Сама я по ощущениям находилась на первом, довольно низком. Во всяком случае, подъехавшая карета оказалась в точности напротив.
Дверца экипажа отворилась, в темноте мелькнуло белое — ни кровинки — женское лицо. Совсем рядом со мной забасили:
— Вермишелька! Наконец-то!
Женщина скрылась в глубине, резко крикнув:
— Давай скорее!
Мужчина, до этого стоявший слева от окна, в которое я выглядывала, стремительно пересёк тротуар и запрыгнул в карету. Прежде чем закрыть дверцу, приказал кучеру:
— Гони к Зубастому логу. Двойную цену даю!
Честно говоря, позавидовала этой парочке. Мчаться в крытом экипаже куда приятнее, чем пёхом тащиться под дождём. Не только это. Я, в отличие от басовитого гиганта в широком плаще и с башлыком на голове, не знала, в какую строну мне надо топать. И заплатить не могла ни двойную, ни одинарную, ни даже половинчатую цену, поскольку хозяйка «номера» честно призналась, что денег мне не оставила.