Я не стал заострять внимания. По хрену. Главное, благодаря такой
глупости, обошлось без лишних скрипов. Обстоятельства явно
благоволили мне. Как всегда. Тут я вспомнил о своей ситуации, о
Пете Ванечкине и немного иначе построил мысль. Обстоятельства
благоволят мне, как это происходило раньше.
Передо мной были первые пять жертв. Никакой пощады, решил я,
усмехнулся и приступил к реализации задуманного. По очереди лицо
каждого оказывалось испачкано пастой. Причём, Селедка, совершенно
бесшумно двигаясь за мной, взяла себе правую сторону, я — левую. Мы
работали, как слаженная команда спецов. Схема простая. Беззвучный
возврат на позицию. Пауза. Прислушаться. Повторить со следующей
палатой. Через десять минут мы имели в наличие уже три палаты
жертв. Завтра все просто охренеют от такой дерзости.
В последней палате, которая напротив туалета, меня ожидала та
самая встреча. Это была комната Лапина и его дружков. Федька лежал
почему-то поперек кровати, а не вдоль. Я прямиком направился к
спортсмену. Селедке жестом велел стоять на месте. Тут — личные
счеты. Это — только моя война.
Но, как всегда и бывает, по закону подлости, именно в тот самый
момент, в момент фторового помазания, случилась нештатная ситуация.
Спортсмен неожиданно проснулся. Резко сев на кровати, он начал
размазывать пасту по лицу и пытался меня рассмотреть.
— Кто ты? — бубнил Федор, не в силах сообразить, это сон
продолжается или такое хреновое вышло пробуждение.
Фтор, которого в зубной пасте хватит на несколько человек сразу,
заставлял его глаза не слабо слезиться. Я начал медленно пятитбся
назад, не сводя с него взгляда. Соображал, как лучше поступить. Это
он спросонья сейчас тупит и не может понять, почему так щиплет кожу
и зеньки.
В любой момент я ожидал, что Лапин, наконец, проснется
полностью, бросаться на меня и завяжется драка. Или рядом проснется
кто-то из его дружков. Они расчленят меня, а потом заставят
отмывать почти двадцать пацанских рож.
И только в этот момент я догадался, что еще сбивает спортсмена с
толку. Сзади меня светит фонарь в коридоре, из-за чего моя голова
находится в черной короне, за которой он не имеет шансов
рассмотреть лицо гостя.
Максимально низким басом, с самой зловещей интонацией, на
которую только был способен, медленно протянул: «Я. Король. Ночи».
Пока нижняя челюсть Лапина лежала на полу, я уже оказался в
коридоре. Схватил Селёдку, лицо которое с перепугу стало совсем
белым, за руку и потянул за собой. Мы дружно рванул в сторону
лестницы. Самое интересное, погони за нам не было. И криков тоже не
было. Подозреваю, Лапин просто в ахере. Либо после моего столь
громкого, но очень неожиданного заявления, решил, будто ему снится
сон и лёг обратно. Я уже понял, что психика подростков, а так же их
восприятие реальности, на самом деле, сильно отличаются от
взрослой.