— Ты откуда будешь? — спросил я, улёгшись на жёсткий лежак и
повернувшись лицом к внимательно наблюдающим за мной
каторжанину.
Потянулась томительная пауза, во время которой уже начало
казаться, что ответа я так и не услышу. Мрачно зыркая из-под
отросших патл новичок явно раздумывал, стоит ли говорить с
незнакомцем. Наконец, придя к решению, он проронил:
— Из северной столицы… Погостить сюда приехал.
Тон, каким это всё было сказано, мне не понравился. Слишком
враждебный, чтобы рассчитывать на конструктивный диалог. Но кто
говорил, что будет легко? Наоборот, было бы странно, если бы он
выспылал дружелюбием к жаждущему общения душегубу.
— Далекова-то забрался, — хмыкнул я, никак не реагируя на его
интонации. — И насчёт погостить одобряю! Надолго здесь
задерживаться точно не стоит, ты уж поверь. Не сдохнешь от болезней
и нечисти, не разозлишь охрану и не повздоришь с ночными хозяевами,
так от тоски загнёшься… Давят, небось, печати-то, а?
Лицо моего собесдника даже в полумраке барака отчётливо
перекосило. Я уж думал, что сорвётся и вспылит, но тот как-то
сдержался.
— "Ночные" это кто? — Вместо криков и ругани угрюмо спросил он,
чем сразу же показал насколько плохо разбирается в тюремных
реалиях.
Даром, что на вид он был старше меня лет на десять и там, в той
жизни, определённо находился на совсем иной ступени социальной
лестницы, сейчас новичок показался мне откровенным несмышлёнышем.
Провести столько дней среди каторжан, и не разобраться кто такие
ночные хозяева! Он что, совсем ни с кем не общался всё это
время?!
— Охрана лагеря — это дневные хозяева. Они решают, что ты будешь
и будешь ли вообще есть, на каком участке работать и где спать.
Ночные же… ночные — это те, кто правит в бараках, когда
заканчивается время жандармов. Те из "братьев", — я постарался
слишком сильно не показывать своё отношение к таким
"родственничкам", — в чьей власти решить, быть тебе изгоем или
уважаемым членом "общества", сдохнуть от ножей других каторжан или
прожить лишний день…
Я немного помолчал, давая новичку время обдумать мои слова, а
затем максимально нейтрально сообщил:
— Меня, кстати, Лангфор Сардо зовут. Будем знакомы?
И почти в тот же миг стало понятно, что я слишком поспешил со
знакомством. Глаза то ли оружейника, то ли геометра, внезапно
свирепо блеснули, и он заговорил, цедя слова.