От редких окошек, затянутых
мутноватым стеклом, толку немного, и в большой княжеской палате,
несмотря на солнечный день, стоит полумрак. Всматриваюсь поверх
голов вперед – что там? В дальнем конце, несколько широких ступеней
ведут к возвышению, на котором стоит обитое алым бархатом кресло с
высокой резной спинкой. Расположившийся в нем киевский князь
Ярослав выглядит усталым пожилым человеком, хотя по моим подсчетам
ему должно быть лет сорок шесть-сорок семь.
«Впрочем, – соглашаюсь с очевидным, –
борода никому еще молодости не добавляла, а седеющая борода тем
более».
Останавливаемся в пяти шагах от
помоста и ждем, пока слуги сложат дары у подножия княжеского трона.
Затем Фарс аль Хорезми, развернув длинный свиток, начитает читать
послание хана к князю киевскому. Я не очень внимательно слушаю
вступительную часть с хвалебными перечислениями титулов и заслуг,
но стоило чтецу перейти к сути, как я навостряю уши и слышу.
– Земля ваша страдает от вражды
княжеской и отсутствия порядка. Каждый из князей тянет в свою
сторону, не слушая и не исполняя волю старшего. Нет у вас воли,
перед которой склонятся все князья и города земли русской, нет силы
устрашится которой любой своенравный вельможа или непокорное вече.
Это вредит земле вашей и роду вашему. Потому Бату хан предлагает
тебе, Ярослав Всеволодович князь Киевский, возглавить все русские
княжества и войти в состав Великой монгольской империи единым
Русским улусом. Будешь ты, князь, самым сильным и самым главным
среди князей, и каждый из них преклонит перед тобой колени, ибо за
тобой будет стоять вся мощь Великого хана. Преклони колени и прими
волю Великого хана и будет земле твоей и роду твоему от этого
только польза великая…
Хорезмиец продолжает читать, а я чуть
не вскрикиваю от возмущения:
«Ах вы, паразиты! Не стесняясь, в
открытую предлагаете Ярославу восстать против брата и признать
главенство Великого хана, хотите купить его обещанием сделать
старшим князем всей земли русской».
Больше всего возмущает, что врут и не
краснеют, мол Ярослав будет полноправным хозяином на своих
владениях и не будет терпеть от монгол никаких притеснений.
«Так-так, начинаю нервно перебирать
варианты. Должен ли я вмешаться и поведать Ярославу как все будет,
если он польстится на посулы или не влезать и оставить все как
есть? А если все же влезу, и порушу чужую игру, то что мне за это
будет? – Мучительно ломаю голову, и тут, где-то в глубине сознания,
вдруг слышу до боли знакомый скрипучий голос. Я не слышал его с
того самого момента в бане, когда сдуру согласился на эту авантюру.
В первый момент, от неожиданности, даже не понимаю толком, о чем он
там толкует, но возмущенный скрип проникает прямо в сознание.