От этой мысли внезапно затошнило. На
душе стало настолько гадко, что я даже ненадолго зависла,
зациклившись на крайне неприятном подозрении. Только минут через
пять удалось отогнать ненужные мысли. Мысли о том, как Ковалевский
шпехал какую-нибудь телку в клубе после каждого свидания со
мной.
Все, стоп, баста! Не хочу думать о
таком. Какой смысл себя мучить теперь? Я все равно не узнаю правды,
да и не хочу знать. Мне достаточно и того удара, который я
получила. Зачем выискивать еще какие-то подлости? Мазохизмом вроде
никогда не страдала, и начинать не хочу.
— Так что и у тебя все будет. В свое
время и с нужным человеком. Но знай одно, — и снова наставительно
поднятый палец, — ни один мужик не стоит того, чтобы страдать по
нему так, как страдаешь ты. И уж тем более не стоит того, чтобы
убегать на край земли, сверкая пятками. Поняла меня?
— Поняла, — несмотря на строгий тон,
я не могла не улыбнуться в ответ на эту реплику.
— Так что я рассчитываю на то, что ты
перестанешь хандрить и вернешься к прежней жизни. Я хочу видеть
жизнерадостную, веселую племянницу, а не бледную тень, слоняющуюся
из угла в угол.
— Я постараюсь, правда!
В порыве эмоций прильнула к тете, на
мгновение нырнув в родные объятия. Которые так хорошо помнила с
детства. В которых всегда было хорошо и спокойно. В этот краткий
миг мне ужасно хотелось вернуться в детство, в то светлое время, в
котором не было горьких обид и жестоких разочарований.
Андрей. Декабрь.
Сознание возвращалось медленно,
рывками. Я выныривал из глубин небытия, начиная понемногу ощущать
свое тело. Глаза открыть не пробовал, пытался сначала осознать
себя. Чувствовал, что лежу на кровати, ощущал мягкость подушки под
головой и странную тяжесть в правой руке и ноге.
Потом снова черный провал. И
повторное всплывание из глубины. Теперь до меня доносились отрывки
фраз. Я узнавал голоса, но ответить по-прежнему не мог.
Слышал нежный голос мамы, чувствовал
ее прикосновения. Она поправляла простыню, целовала меня в лоб и
плакала. Много плакала. Ее слезы почти что прожигали мне кожу, но я
ничего не мог сделать, чтобы успокоить ее. Тело все еще не
поддавалось контролю.
Слышал глухой, измученный голос отца.
Он рассказывал, как они с мамой переживают, говорил, что Лилька
постоянно спрашивает обо мне, а они не решаются ей рассказать, что
я попал в аварию. Просил возвращаться быстрее.