Даже если врагу удавалось сжечь крылья виверны целиком, так,
чтобы от тела был только обугленный остов, он ещё немало пролетит
на инерции. И только тяжеловесный дракон, подбитый на малой
скорости, мог рухнуть вниз почти мгновенно.
А это была виверна, яркая, довольно молодая, судя по небесным
фигурам — в отличной форме. И она упала почти вертикально, как
будто втайне мечтала разбиться.
Пыль ещё не улеглась, над лесом переругивались вспугнутые птицы.
Старичок под седлом Маргареты недовольно заворчал, но она упрямо
направила его вперёд и вниз. Они пролетели над широкой бороздой,
пропаханной звериной тушей, — кое-где по правой стороне на
обломанных ветках виднелась кровь и ошмётки крыла, похожие на
влажные бурые тряпки, — и, наконец, нашли их.
Виверна лежала на земле, вытянув короткую шею и задрав морду
вверх. Огромные крылья висели на деревьях и цеплялись за кусты;
правое выглядело плохо. Седло, закреплённое по-военному, на шести
ремнях, было пустым.
Садиться здесь было негде, и Маргарета сбросила вниз верёвочную
лестницу и сползла по ней вниз. В самом конце старый виверн не
удержал равновесия и всё-таки припечатал её об ствол, виновато
всхрапнул и отлетел в сторону, а девушка, проморгавшись, двинулась
к месту аварии.
Рука нащупывала на поясе кобуру, но гражданским закон не
позволял владеть оружием.
Виверна была жива. Самый край её правого крыла был разорван; в
другое время Маргарета решила бы, что зверю ещё придётся вернуться
в строй, — теперь же у нас было довольно никому не нужных животных.
Лапы скребли землю, разбрасывая комья смешанной с травой грязи, а
морду виверна задирала вверх, щурилась и тихо выла.
— Тише, тише, — Маргарета обошла её широким кругом и подошла
спереди, показывая раскрытые ладони. — Ты такая красавица… такая
хорошая девочка. Я обработаю твоё крыло и дам тебе средство, чтобы
не болело. Иди-ка сюда…
Виверна слышала её голос, — это было заметно по движению ушей, —
но всё ещё поднимала голову, неуклюже выгибаясь и отчаянно
вгрызаясь в землю когтями на крыльях. Маргарета мягко положила
ладонь на тёплую шею, пропустила сквозь пальцы короткую мягкую
шерсть, потянулась мысленно к ушастой голове.
В первое мгновение садануло болью, будто всю правую руку облили
кипятком. Многие новички в такие моменты теряют связь и только зря
пугают животных, но Маргарета давно научилась дышать через боль и
заставлять тело вспомнить, что никакого кипятка не было. Боль
слепила, в глазах темнело. Она потянула виверну вниз ласково, потом
жёстче, потом хлёским, приказом, и тогда та, наконец,
подчинилась.