После остановки в Кишиневе нас ждали
Унгены на Пруте, за которым начиналась Румыния. Первый, второй и
третий эскадроны уже разбили там временный лагерь, а я прибыл туда
ранним утром 1 апреля.
Костенко, Некрасов и Шувалов по
примеру прочих полков поставили палатки прямо в поле, обустроив
цейхгауз, коновязи, загоны, кузню и отхожие места. Одну из палаток
приспособили под временную часовню, где отец Василий проводил
различные православные таинства, включая соборование, причащение и
отпущение грехов. В стороне дымили полевые кухни, показывая, что не
только с духовной, но и с телесной пищей у гусар полный порядок.
Лагерь выглядел хорошо, да и жить в нем можно было вполне сносно.
Нижним чинам предстояло привести оружие, амуницию и лошадей в
порядок, потом по очереди посетить местную баню и так сказать,
акклиматизироваться.
Свободных номеров в местной дрянной
гостинице не оказалось. Некрасов почему-то решил разместить меня не
в лагере, а в городе, где ему удалось снять небольшой домик у
какой-то старухи, напоминающей ведьму. Неказистая мазанка с низкими
потолками и спертым до отвращения воздухом больше походила на
собачью конуру, но иного свободного жилья здесь просто не
существовало и приходилось довольствоваться тем, что есть.
Кое-как я помылся, побрился и надев
выглаженную Снегирем форму отправился к генерал-лейтенанту Дризену,
командующему всеми частями, расквартированными в местной дыре.
Глава 2
Генерал-лейтенант Дризен Александр
Федорович вместе со своим штабом занял лучшее двухэтажное здание на
главной улице. Раньше мы с ним не встречались.
Территорию вокруг дома, крыльцо и
приемную занимали многочисленные офицеры и их адъютанты. Я насчитал
пятерых генералов, а полковников и подполковников оказалось свыше
двух десятков. Все курили и оживленно делились мнениями о ближайшем
будущем. У временной коновязи ржали кони. Подъезжали и отъезжали
коляски. Безостановочно бегали денщики, писари и слуги. Куда-то
тащили дымящийся самовар.
– Здравствуйте, господа, – я обошел
офицеров, обмениваясь рукопожатиями, приветствуя знакомых и
представляясь тем, кого видел впервые.
На меня сразу же обратили внимание.
Больше всего любопытства вызывала моя черная форма. Здесь хватало
различных кавалеристов и пехоты, но тяжелые кресты и Адамова голова
были только у нас, так что я несколько выделялся на общем фоне.
Генералы стояли отдельной группой и когда я подошел к ним и щелкнув
каблуками, представился, обернулись, покивали, но ни о чем
расспрашивать не стали, и я вернулся к полковникам.