– А я не люблю Лабиена, – вздрогнув, сказала она.
– Это неудивительно. Лабиен из тех, кто считает, что галл хорош только мертвым, – сказал Цезарь. – К галльским женщинам он относится так же.
– Почему ты не возразил, когда я сказала, что Оргеториг станет царем гельветов? – строго спросила Рианнон. – У тебя ведь нет другого сына! Когда он родился, я еще не знала, как ты знаменит в своей стране. Теперь знаю. – Она села и положила руку ему на плечо. – Цезарь, признай его! Быть царем даже такого сильного племени, как гельветы, ужасно трудно и хлопотно, а быть царем Рима – самый счастливый удел на земле.
Цезарь отбросил ее руку, глаза его сверкнули.
– Рианнон, в Риме никогда не будет царя! Рим – это республика, которой уже пятьсот лет! А цари архаичны. Даже вы, галлы, понимаете это. Народ живет легче под властью сограждан, избранных его волей. В этом случае того, кто плохо справляется со своими обязанностями, всегда можно переизбрать. – Он криво улыбнулся. – Выбор возносит лучших и устраняет негодных.
– Но ты – самый лучший! Ты – самый непобедимый! Ты – Цезарь, ты рожден стать царем! – вскричала она. – Рим под тобой расцветет и завоюет все страны! Ты сделаешься повелителем мира!
– Я не хочу быть повелителем мира, – терпеливо ответил он. – Я просто хочу стать Первым Человеком в Риме. Первым среди равных, таких как Катон, Цицерон. Они не дадут мне закоснеть, добившись успеха. – Он наклонился и стал целовать ее груди. – Уймись, Рианнон.
– Разве тебе не хочется, чтобы твой сын был римлянином? – спросила она, изворачиваясь.
– Дело не в желании. Наш сын не римлянин.
– Ты мог бы сделать его римлянином.
– Наш сын не римлянин, Рианнон. Он – галл.
Теперь она наклонилась к нему, щекоча волосами его напрягшийся пенис.
– Но я – дочь царя, – пробормотала она. – Любая римлянка не дала бы ему лучшей крови.
Цезарь возлег на нее.
– Зато его кровь была бы полностью римской, а так она римская только наполовину, да и этого нельзя доказать. Его зовут Оргеториг, а не Цезарь. Когда придет время, пошли его к своему народу. Мне нравится идея, что мой сын будет царем. Но римлянином ему не бывать.
– А если бы я была великой царицей, такой великой, что даже Рим склонился бы предо мной?
– Даже если бы ты была повелительницей всего мира, этого было бы недостаточно. Ты не римлянка. И не жена мне.