Дорога ровной серой лентой расстилалась в обе стороны, сливаясь с линией горизонта, и сколько предстояло прошагать по ней, прежде чем появится какое-нибудь поселение, я совершенно не представляла.
А все проклятый колдун!..
Я в сердцах бросила увесистую сумку на заросшую пыльной травой обочину и уселась рядом, горестно подперев щеку ладонью.
Как же хорошо жилось на свете при наставнице! Нас никто не трогал, селяне уважали и почитали, и я даже подумать не могла, что когда-нибудь окажусь без крыши над головой!
Родителей я не знала, не представляла даже, живы ли они и по доброй ли воле отказались от меня. В детстве я часто выбегала на дорогу и вглядывалась вдаль, мечтая, что вот-вот за мной приедут. Что меня потеряли много лет назад и наконец-то отыскали... Наставница лишь вздыхала и качала головой, но никогда не ругалась и не пыталась очернить родителей. Может, потому и сейчас в моей душе не было злобы на них. Может, потому я до сих пор свято верила - не бросали они меня, просто... не нашли.
Дура великовозрастная! - с досадой подумала я, очнувшись от дум и обнаружив, что плачу. Слезы ручьем текли по щекам и капали в ворот, противно щекоча шею. Я передернулась, еще разок как следует отругала себя-наивную и по-простому вытерла слезы рукавом рубашки. Наставница заругала бы... Она была очень доброй и понимающей, но за моим обучением и воспитанием следила строго. Можно подумать, кому-то в нашей глуши сдались мои хорошие манеры... Не со старостой же, мошенником и бабником, расшаркиваться? И не с упырями, которые на сельском кладбище каждое полнолуние как грибы после дождя вылезают...
Только и слышала от Ядвиги, что девице не пристало ругаться, драться, носить штаны... Мы с ней словно в разных мирах существовали, и если в ее мире и можно было следовать многочисленным правилам без ущерба для здоровья, то в моем жизнь была проста и сурова, как и ее законы - или ты, или тебя. Первый раз получив на орехи, я твердо уяснила, что никто на помощь мне не придет, а потому в следующий же раз перестала строить из себя беспомощную воспитанную барышню и пустила в ход руки, ноги и даже зубы. Отчитывали меня потом долго, но я была счастлива при одной только мысли о разбитых носах сыночка старосты и его противной сестрицы. Сколько воды уже утекло, а все равно вспомнить приятно! С той поры меня не задирали, ведьмой и подкидышем не дразнили и вообще десятой дорогой обходили. А мне и на руку - друзей в селе у меня все равно не было, а враги должны уважать и бояться. Или хотя бы второе...