Неестественно тихо, даже свечи не потрескивают. Но я должна слышать, и я прислушиваюсь: есть звуки. Глухие, далёкие, размеренные. Они усиливаются, яснее звучит шлёп-шлёп-шлёп. Чувственный стон вспарывает воздух.
Медленно – шею будто заклинило – поворачиваю голову: на круглом постаменте из чёрного камня огромный мускулистый блондин, утопив ладони в задранном на бёдра подоле, всаживается в брюнетку в такт шумным шлепкам. Она жадно тянется к торчащему перед ней члену мужчины в расстёгнутой белой рубахе.
Пытаюсь моргнуть – не выходит.
Обхватив член губами, девушка, вся содрогаясь от толчков, глубоко, на две трети, затягивает его в рот. Ухватив её тёмные растрёпанные волосы, мужчина запрокидывает голову: Катель. Я вновь безуспешно пытаюсь моргнуть: морок? бред? сон?
Нестерпимо хочется крикнуть: «Вот ты где! Тебя же ищут!»
Побагровев, Катель закусывает губу, торопливо дёргается навстречу, крепче стискивает волосы. Девушка обхватывает его бёдра, притягивает, пропуская глубже в рот.
«Не откусит?» – проносится лихая смешная мысль.
Задний двигается быстрее, смахивает пот, сдвигая с лица жёлтые блестящие пряди: Ксавье. Так он нашёл Кателя? Хочется моргнуть, но мерзкое чувство, что век у меня нет, пронзает леденящим ужасом.
Кто-то обхватывает меня за грудь крепко и страшно, но я не слышу биения своего сердца. Меня разворачивают к стене из алой, вышитой чёрными розами ткани. Розы величиной с мою голову, и стежки очень крупные, словно их делали иглой размером с руку.
Стоны, охи, шлепки учащаются, сливаются в бешеную какофонию. Рык эхом прокатывается по залу и стихает, сменяясь причмокиванием.
Меня притискивают к стене – мягкой, мерно вибрирующей. Грудной, томный голос возвещает:
– Подглядывать нехорошо.
Меня пришлёпывают к камню, но это не больно, а странно. Краем глаза вижу, как девушка, помогая себе рукой, облизывает и посасывает член Кателя.
– Давай же, давай, – скулит Катель, толкаясь навстречу.
Тень накрывает меня – тень огромной, в половину меня, ладони. Огромная рука тянется ко мне, к лицу – острыми чёрными ногтями. В последний миг смещается ниже и холодом вонзается в грудь, выкручивая небьющееся сердце.
Вскрикнув, я проснулась.
Меня накрыла тяжесть – горячая, жёсткая, шептавшая:
– Тихо, тихо, всё хорошо, это просто сон.
Саги. Его сиплый спросонья, низкий, волнующий голос. Запах кожи с томным оттенком дрожжевого теста – тёплый, уютный, но с нотками чего-то угрожающего; слишком живой запах. Я обхватила Саги за плечи, и он поцеловал в висок, сказал твёрже: