* * *
Уже к вечеру Ольна поняла, что имел в виду герцог Ритарский, предупреждая ее насчет слухов. Поистине, этого добра во дворце хватало! А уж то, что в этих стенах появилась новая пара «свежих» ушей, было воспринято здешней прислугой как дар небес. В итоге за неполный день пребывания во дворце целительница узнала, кто на ком женат и кто с кем и кому изменяет, сколько раз в день графиня Мианьен меняет наряды и ухажеров, что у барона Флосака вставные челюсти и парик, прикрывающий обширную лысину, маркизе Дэнье на самом деле тридцать девять, а не девятнадцать, а у герцогини Зальон - кто бы мог подумать! - костяная нога; что у барона Мирсье три внебрачных сына, ни одного законного и склочная да страшная, как кара небесная, супруга; что герцог Ритарский - кровожадный оборотень, пьющий кровь невинных младенцев, а еще - жуткий бабник, пьяница, дебошир, забияка, насмешник и вообще непонятно, как его терпит Император; а уж последняя новость, вмиг облетевшая дворец, и вовсе заставила ахнуть жадный до сплетен народ - Император потерял кольцо! Именно это страшным шепотом перетирали по углам до самого вечера, настороженно глядя по сторонам - не идет ли кто, к Императору приближенный? И Ольна, едва вырвавшаяся из цепких дебелых ручек местных кумушек, невольно слышала обрывки этих разговоров, из которых поняла, что потерял Император не простое колечко, а символ власти, и без него он - как без рук. Девушка, далекая от придворной жизни, только плечами пожала, видя, как слух о потере кольца всколыхнул дворец. Сама она никак не могла взять в толк, как обычная безделушка может иметь хоть какую-то власть над людьми, а потому, пользуясь возникшей суматохой, ускользнула к себе в комнату и, невзирая на поздний вечер, принялась за привычную работу.
Руки бережно перебирали сухие травы, успокаивающе бурлила вода в котелке, над погруженной в свои мысли целительницей витали медвяные ароматы уже приготовленных отваров. Ольна неловко ухватила очередной корешок, уколола палец, охнула, завороженно глядя на выступившие рубиновые капельки крови, и словно бы очнулась, только сейчас заметив, что на дворе уже далеко не вечер.
В распахнутое окно тягуче вливалась пряная вешняя ночь, смешиваясь с горьковато-сладкими травяными ароматами. Неподалеку самозабвенно пел соловей, вкладывая в хрустальные трели всю душу. Где-то ухнул филин, эхом отозвался одинокий, полный тоски волчий вой, и Ольна внезапно вспомнила, что Дагор окружен лесом. И ей нестерпимо захотелось оказаться там, среди нежных, молодых трав и деревьев, и стало душно и тесно в каменных стенах, пропитанных недоверием, подозрительностью и сплетнями. И неприятные мысли накатили с новой неодолимой силой. Зачем учитель настоял на том, чтобы она отправилась в столицу? Зачем она здесь? Лечить Императора, от которого волнами исходят холод и затягивающая тьма, от головной боли? Или от нечистой совести? Человека, власть которого зависит от какой-то безделушки... Смешно!