Но сколько?
Она плотнее сжалась в позе эмбриона. Я швырнул кошель, и монеты веером рассыпались по выступу, звонко падали.
– Это твоё, – сбивчиво уверил я. – Всё-всё твоё, до последней монеты. Тут очень много, ты ни от кого не получила бы дороже… – я трусливо бросился к краю крыши. Застыл на бордюре. – Извини, я правда… не было выбора.
Последнего я мог не говорить, это даже унизительно для моего ранга, но я не смог не сказать. Я шагнул в пустоту, магией подхватил себя и беззвучно опустился на асфальт.
На дороге рыжеватой кляксой валялся кот. Он полз ко мне, к дому за моей спиной – к хозяйке. Повинуясь импульсу, я вскинул руку. Целитель я неважный, вмиг рану исцелить не в силах, но совершенно точно животное не умрёт.
Притянув искорёженный медальон со следами проклятия, я развернулся к пробитому моим драконом дому: кессалиец из него не торчал. Что ж, значит, успел регенерировать.
На грани восприятия маячили стражники. Их отгоняло моё защитное заклинание, накинутое для уединения с человечкой.
Я поднял взгляд на приютивший нас дом: он серой махиной маячил на фоне едва просветлевшего неба.
Как она там?
Сердце мучительно сжалось. Тряхнув головой, я свистнул. Захлопали крылья, и кессалиец опустился на меня сумрачной тенью. Запрыгнув в седло, я направил его во дворец. Как же меня тянуло оглянуться, но я бы всё равно уже не увидел человечку на оставленной позади крыше.
И всё же я обернулся.
Глупо, очень глупо.
Впрочем, конечно же, я просто не хотел, чтобы ветер бил в лицо.
***
Схлынувшая иллюзия обнажила не только грязь окружающего, но и ужас моего положения: я была с демоном. Он меня околдовал.
Что же теперь делать? Как смотреть на себя в зеркало после всего, что он со мной сделал, после того, как я столь страстно ему отдавалась? Стыд-то какой.
Я сжималась в калачик. Мне не стоило плакать перед этим чудовищем, но слёзы были сильнее меня и остатков гордости.
Ужасно, ужасно.
Что-то зазвенело, забренчало по выступу, на котором я тряслась в еле сдерживаемых рыданиях, по крыше.
– Это твоё, – его голос дрожал от нескрываемого отвращения. – Всё-всё твоё, до последней монеты. Тут очень много, ты ни от кого не получила бы дороже…
О боже. Он мне ещё и заплатил. И пошёл прочь, торопливо, словно ему противно находиться со мной рядом. Да ему и противно, я же человек…