Брюнет на плакате моргнул. Я вздрогнула. Его губы приоткрылись в почти ласковой улыбке, и… плакат заговорил спокойным, чарующим голосом, надписи рядом с виском менялись. Красавчик поднял руку и небрежным жестом заправил прядь за ухо – движением очаровательно робким, будто смутился. Он на миг опустил взгляд, и стало видно, какие у него длинные ресницы.
Так. Я тряхнула головой, зажмурилась, а когда открыла глаза – плакат снова застыл.
Наверное, я сошла с ума.
Нет, даже наверняка: я рехнулась.
Надо просто посидеть и подождать, когда галлюцинации пройдут. Я сидела, стараясь не думать о сковывающих меня ремнях, прислуживаясь к ощущениям: за стенами что-то гудело и, кажется, я летела. А может мне это просто казалось.
Снова раздался чарующий голос, я подняла взгляд на брюнета. Умопомрачительный красавчик: правильные черты лица, густые блестящие волосы, точно из рекламы шампуня; широкие плечи. Уверена: если расстегнуть его одежду, пресс под ней будет о-го-го. Жаль, он только мерещится.
Отговорив положенное, заправив прядь и опустив взгляд, брюнет поднял его и будто заглянул мне в душу. А спустя пару фраз опять застыл.
Таак…
Зажмурившись, я сосчитала до десяти, открыла глаза и вновь не могла оторваться от красивого лица с тёмными выразительными глазами. Что же в нём так притягивает? Конечно, парень бесспорно красив, сексуален, но… Надо было думать о том, как выбраться, а не любоваться плакатом.
Брюнет снова улыбнулся и заговорил своим бархатным голосом на непонятном языке. Мама, кажется, я пропала.
Закрыв глаза, я откинулась на спинку кресла и стала ждать, когда сон закончится. В нормальном мире плакаты не разговаривают, так что это сон, надо лишь подождать.
Ощущение полёта было и тревожным и успокаивающим одновременно.
«Просто сон, – уверяла я себя. – Я задремала, пока еду в автобусе, скоро меня разбудят у санатория, мы с ребятами искупаемся в бассейне, зажарим шашлык, всё будет чудесно».
Сквозь мысли просачивался сладко-убаюкивающий голос брюнета. В его плавной красивой речи я уже различала отдельные слова. Очаровательно улыбнувшись, брюнет шагнул с плаката, присел передо мной на корточки и ласково спросил:
– Страшно?
– Ага, – глупо прошептала я, теряясь в водовороте тёмных глаз.
Кабину тряхнуло, я дёрнулась в путах и открыла глаза: с плаката улыбался брюнет. Руки и ноги ныли. Снова тряхнуло. У меня дыбом встали волосы: что за? Мы не падаем случайно?