Остатки выпивки все-таки нашлись — несколько капель на дне бутылки, но мелкой и того хватило. Чаю я согрел, одеяло стянул с храпевшего Марка — тот и не заметил. Одежду с мелкой сдирал — она таращилась перепуганно, дрожала. Тощая, ребра торчат, в чем вообще душа держится. Завернул в одеяло, чаем сам ее напоил, прижал к себе, как есть, спеленатую Марковым колючим одеялом.
Тут она и разревелась.
Бормотала бессвязно, но я понял. Что старая Марта помирает, а малявку в замок по метели Урфрида отправила, паскудница. Что сама из ямы вылезти пыталась, но только пальцы ободрала и повредила ногу. И что ей в той яме уже голос старой Марты чудиться начал — будто рассказывала всякое и повторяла: «Подрастешь — поймешь, а покуда слушай».
Бормотала, тряслась, плакала, а потом на полуслове глаза закрыла и заснула. Только тогда я и смог дух перевести. Поверил — выживет.
Лодыжку я ей после вправил, утром уже. Пальцы у нее опухли и шевелились с трудом, под ногтями запеклась кровавая корка. И к Марте я ее не понес, хотя та стена непонятная поутру исчезла. Подумал — что там с ведьмой, черт ее знает, а Урфрида мелкую лечить не станет. Уж лучше я сам. И отнес в замок, в свою каморку рядом с псарней. Уложил на свой топчан, а Буян рядом лег и уходить отказался. Умный пес, не зря его люблю.
***
Мой пятнадцатый день рождения запомнился проливным дождем, кислой рожей Урфриды и единственной мыслью: «Невыносимо!»
С Урфридой после смерти старой Марты мы уживались кое-как. Она осталась жить в ведьминой избушке и поставила себя там хозяйкой. По нескольку раз на дню заявляла, что я даром ем свой хлеб и надо выгнать меня к чертям. Но не выгоняла. Еще бы — уж не знаю, как и почему, а только силы старой Марты ей не перепало ни капельки. Хоть и сидела рядом, держала умирающую ведьму за руку, как положено…
А мне и проститься не довелось. Но кое-что, как оказалось, я усвоила, пока жила с Мартой под одной крышей. Бывало, нужные травки и сборы всплывали в голове сами, стоило лишь услышать, какое зелье просят. Наговоры сами собой срывались в нужный момент, разве что силы в слова вложить я толком не могла. Как Марта говорила — «не доросла»?
Две недоучки, мы худо-бедно заменили для замка и деревни одну настоящую ведьму. Не все могли, конечно, но и это было куда лучше, чем вовсе ничего.