Леопардовое мясо я не собиралась употреблять, ни в пищу, ни как-то иначе. А вот пятнистая шуба молодого животного могла на что-то да сгодиться. Я провела по ней рукой. Такая приятная наощупь. Оттащить леопарда к лагерю — мне уж точно не по силам, и шкуру придётся снимать на месте. Забыв обо всём, возилась целый день напролёт, а как закончила, то могло показаться, что ободрали не леопарда, а меня, — настолько я пропиталась и покрылась кровью хищника.
Потом ещё долго пришлось вымачивать мой пятнистый трофей в реке, скрести и чистить песком. Постепенно грубая шкура сделалась мягкой и эластичной. Измозолив все пальцы, я раскроила её ножом. О том, что пошить, раздумывала недолго, пользуясь острой пилочкой для ногтей и частенько колясь тонкой иглой, сшила костюм настоящей амазонки: коротенькую меховую юбку; широкий пояс с потайным кармашком, где можно спрятать баллончик и зажигалку; колчан для стрел с удобной перевязью; узкий лиф, которым по примеру древних римлянок можно крепче стянуть туда-сюда прыгающие на бегу груди. Только для большего удобства кожаные шнуровки-завязочки на нём сделала впереди, а не на спине. С этими обновками я решила обувать и ботфорты, которые сверху тоже украсила пятнистыми полосками леопардового меха.
Вблизи своего лагеря я не встречала следов человека, а значит, и людские поселения отсюда лежат не близко. Собственно, таких мне было известно лишь два. Из одного я сбежала, а на другое наткнулась по пути сюда. Вот, набравшись храбрости, и задумала подкрасться к последнему. Может, чего и узнаю о местных. К походу тщательно готовилась. Запаслась жареной уткой. К новому костюму добавила яркие перья, вплетя их в волосы. За жизнь в лесу мои локоны немного отросли, и доходили до середины спины. Достала из тайника часы. Завела и надела на руку. Нацепила колечко. На шее болтался золотой стрелец. В ботфортах, к обуви приходилось заново привыкать, и в своих леопардовых обновках — я почувствовала себя настоящей лесной нимфой. Если кто-то случайно увидит или, не дай бог, поймает: я трижды сплюнула через левое плечо — пусть и считает одной из них.
К деревне вышла перед рассветом. Как и в прошлый раз, спряталась в кустах, и стала наблюдать. Всё тот же частокол и ворота. На ночь они запирались изнутри, а утром их отмыкали два стража с рогатинами. Сновали крестьяне. Игрались ребятишки. Жители деревушки казались такими умиротворёнными и счастливыми, что захотелось показаться им на глаза, но страх удерживал меня на месте. Когда вокруг опустело, я выбралась из зарослей, не без грусти собираясь возвращаться в свой лагерь, и вдруг услышала окрик. Резко развернулась, хватаясь за рукоять ножа. И замерла... Передо мной стояла хорошенькая девушка лет тринадцати, а может и постарше, в длинном белом сарафане и мило улыбалась. Её каштановые волосы стягивал высокий деревянный гребешок. На ноги были надеты плетёные босоножки наподобие лаптей. Она снова что-то сказала и рассмеялась. Я улыбнулась в ответ и попыталась передать знаками, что не понимаю.