— Другим, стало быть, это не позволено?! — парировала я. — Но я живу здесь и это мой дом!
— Значит, ты принадлежишь мне, как и все звери в моём лесу! — нагло засмеялся мужчина. — Я имею полное право охотиться на тебя как на дикого зверя и даже убить! Только убивать такую добычу было бы большим расточительством. Всё в этом лесу принадлежит мне, и ты тоже. Не знаю, откуда такая нашлась здесь, всё же думаю, что сбежала, если не от хозяина, то из проходящего по дороге каравана, собственно мне это безразлично, главное, что когда я тебя привяжу к своему седлу, то в моём доме на одну рабыню станет больше.
— Не станет, — осклабилась я, вспоминая полные ужаса и душевной боли крики жертв под раскалённым клеймом здешнего палача. — Ты умрёшь от яда отравленной стрелы, если попытаешься меня связать!
— Тогда убивай, — повторил незнакомец, и теперь уже улыбка сошла с его лица. — Иначе я не оставлю попыток тебя захватить.
— Хочу дать тебе последний шанс не умереть и выйти с честью из создавшегося положения, — заговорила я, выдержав многозначительную паузу. — Ты должен будешь нарушить клятву. Сможешь ли ты нарушить клятву?
— Даже твоя отравленная стрела не заставит меня отказаться от своих слов! — уже вспылил он.
— Хорошо, я не буду требовать от тебя нарушить клятву, — в моей душе зарождалась надежда. Ведь удалось нащупать его слабое место, всё же некое подобие рыцарства в этом мире присутствовало, и появился шанс покинуть лес не в качестве пленницы, а несколько в более выгодном для себя положении.
— Может, ты сможешь принести клятву, в которой не будет ничего постыдного? — продолжила я.
— Я не могу понять тебя, — призадумался воин. — О какой клятве идёт речь?
— Ты хотел, чтобы я пошла с тобой как пленница и стала рабыней. Назови мне своё имя и поклянись своим родом, что не сделаешь из меня не пленницу, и не рабыню, а будешь оберегать и защищать как подругу или сестру, и тогда я пойду с тобой сама, добровольно. Так и ты не уронишь своё лицо, и я останусь свободной и вместе с тем стану твоей! — предложила ему такую сделку. Мне было нелегко всё это выговорить на его языке, и я многократно про себя благодарила Тану, что позволила хоть как-то овладеть здешней речью.
Разумеется, я очень рисковала, но зная наше средневековье, когда рыцарь скорей наложил бы на себя руки, чем нарушил данное им слово или принесённый обет, у меня были большие шансы на успех. Конечно, он мог слукавить и принести фальшивое обещание, но сейчас у меня не оставалось другого выбора.