Озадачено покачав головой, я молча отбросила в сторону лук и отравленную стрелу, но нож сунула за пояс и развела руки, показывая, что они пусты. Моё беспокойство росло, и начали терзать сомненья.
— Повернись и обнажи плечи! — продолжал распоряжаться, теперь уже, наверное, как мой опекун.
Сняв перевязь с пустым колчаном для стрел, и неторопливо развернувшись, я гордо расправила плечи. Внутри похолодело от тревожного ожидания, что сейчас он с силой заведёт мои руки за спину и свяжет колючей верёвкой. Я волнительно дышала, слабо надеясь, что этого не случится, дрожала каждой клеточкой, ведь была в его полной власти, фактически я отдалась на милость совершенно чужого и неизвестного мне человека.
Чувствуя затылком его обжигающий взгляд, с озлоблением проворчала: «Если хочешь, разглядывай, не стесняйся! Мне незачем что-либо скрывать!» — правда, очень тихо, сквозь зубы, почти про себя.
— Подними волосы! — в ответ грубо донеслось сзади.
Я откинула свои длинные локоны и услышала его новое приказание:
— Теперь можешь повернуться!
Облегчённо вздохнув, я выполнила этот приказ.
— Теперь разуйся! Подыми полы одежды и покажи бедра! — распоряжался он, как-то нервно и нетерпеливо размахивая руками.
Я недовольно фыркнула, опять сквозь зубы, но не решилась перечить. Нагнувшись, поочерёдно стянула ботфорты, гордо выпрямилась и на носочках сделала шаг вперёд. Края леопардовой юбки приподняла ровно настолько, чтобы позволить увидеть требуемое, но не разглядеть ничего сокровенного. Моё озлобление внезапно сменилось озорством. Глазеет, ну и пускай! В жару, на переполненном купальщиками пляже, в бикини, я смотрелась бы куда более откровеннее. Желая добить его окончательно, танцевально развернулась на месте, присела в реверансе и, снова выпрямившись, с вызовом посмотрела в лицо своего визави. Наверное, на моих радужных оболочках глаз отразилось нечто бушующее внутри. Он первым отвёл взгляд, заговорив уже куда мягче: — Извини, я должен был убедиться, что ты не беглая рабыня. Твоё прошлое мне безразлично, я увидел, что ты из знатной семьи, хоть и одичала в моём лесу, но теперь ты — моя воспитанница и можешь добавить к своему имени титул госпожи. Стать ею — это большая честь для девушки из леса, — он сделал странный акцент на последнем слове и добавил: — Можешь обуться и подобрать оружие, и мы тронемся в путь.