Смахивая капли пота со лба, я облегчённо присела на пшеницу. Но это была лишь временная передышка. Клёкот всё больше переплетался с хлопаньем крыльев. Я припала глазами к щели меж дверными створками. Птице-ящеры подлетели очень близко, их длинные острые загнутые книзу зубастые клювы оглушающе щёлкали, широкие перепончатые крылья с шумом разрезали воздух, круглые ядовито-зелёные чуть навыкат глаза словно вгрызались в душу, чёрные перья угрожающе дыбились, а когти цокали и скребли по стенам амбара и крыше. Однако испугалась я даже не этого — на каждой птице закреплено седло, а в нём по воину. В рогатых шлемах, в руках копья и щиты, мечи в широких ножнах, кожаные наручи и поножи, тускло поблёскивающие латы — вот что наводило настоящий ужас.
— Там солдаты… — повернувшись, и осев в зерно, онемевшим от волнения языком я толком ничего не могла сказать, меня трясло.
— Какие солдаты?! — припала к щели Айя. — О мать прародительница! — только и проговорила она. — Кто это?
— Что на вас никто никогда не нападал? — справившись с собой, смогла выдавить вопрос я.
— Нападали... На нас… — повторяла младшая мать, непонимающе вертя головой. — Да кто может на нас напасть? Вокруг Великая пустыня...
— Вот и понадеялись на свою Великую пустыню! — в ярости воскликнула я.
Лейна и Кайла, прижавшись друг к дружке, глубже закапывались в пшеницу. Я же в запале оттолкнула Айю и снова посмотрела в щель. Похоже, наездники на птицах никуда не собирались улетать, наверно заметили, как мы бежали и как прятались, и теперь кружили сверху, выбирая место для посадки. Вот бородатый воин в золочёных латах что-то прокричал, размахивая руками, и большая часть наездников повернули своих птиц следом за ним. И тут я увидела идущего к нашему амбару крестьянина с мотыгой на плече. Он озадаченно задрал голову. Ему бы убежать в поле, спрятаться, а он стоял, раскрыв от удивления рот. Сделал неуверенный шаг и в задумчивости снял мотыгу с плеча. Видимо, приняв этот жест за угрозу, воин с ближайшей птицы метнул копьё. Оно пробило несчастного насквозь, и, удивлённо выпучив глаза, крестьянин схватился за подрагивающее древко и повалился на дорогу, без вскрика пару раз дёрнулся и замер, теперь уже навсегда.
Раздалось удивлённое и полное боли восклицание Айи. Оказывается, она смотрела через трещину в досках. Те воины на птицах, что остались над нами, кружась, спускались всё ниже и ниже. Они нисколько не береглись. Даже не прикрывались щитами. Будь со мной мой лук и колчан стрел, без проблем бы сняла их одного за другим. В бессилии я зачерпнула пригоршню пшеницы и, оглядевшись, с ненавистью швырнула в стену. Хоть бы какой инструмент для защиты: лопаты, вилы, грабли! Ничего! Одно зерно!