От вцепившихся в предплечья пальцев заболела натянутая до предела кожа, язык стал липким и неповоротливым.
- В-варить петуха, - просипела Ковалева.
- Что?! – тэрр встряхнул Иру, словно перину.
- Варить п-петуха, - повторила девушка.
Мужчина опешил, отпустил Иру и отошел на шаг.
- Варить петуха?
- Варить, - кивнула Ира.
- Зачем?
- Чтобы приготовить холодное.
- Зачем?
- Чтобы заткнуть рты сплетникам и заткнуть всех за шиворот.
- За пояс, - поправил тэрр.
- За пояс?
- Заткнуть за пояс.
Ира все еще была напугана, но продолжала говорить.
- Приготовить, пригласить всех, накрыть на стол, подать главное блюдо и после окончания трапезы объявить, что все гости только что испробовали хрен…
Тэрр хохотнул. Прищурил глаза, отвернулся и сделал несколько шагов к столу, развернулся и в кои-то веки искренне улыбнулся.
- Дорогие гости, поздравляю, вы откушали хрена! – театральный взмах рукой в сочетании с простыми словами возымели должный эффект: Ира улыбнулась и расслабилась, потеряла бдительность.
За что и поплатилась: тэрр в секунду оказался рядом, вновь схватил девушку, сжимая плечи, и заглянул в глаза. Ире доводилось и раньше встречаться взглядами с фанатиками. Один такой недавно совсем приставил нож к горлу и обещал скорое избавление от жизненного бремени.
- Ира… Ира… ха, сварить петуха… ты… ты… ты пахнешь вишней… Ты что, снова куришь?! – взгляд стал осмысленным и оттого еще более пугающим. Ира замотала головой, а мужчина принялся, как дворовая собака, обнюхивать лицо девушки: губы, щеки, уши, волосы, шею.
Сердце упало в пятки. Ира напряглась. Боялась пошевелиться. А тэрр продолжал стоять слишком близко, уткнувшись носом в ключицу. Ковалевой подумалось, что Гриттер намного выше Олберза, и ему было бы трудно вот так стоять.
Мужчина вздрогнул, не поднимая глаз, отстранил Иру, опустил руки.
- Пошла вон.
- Что?
- Пошла вон!
Ира сорвалась с места. Долго бежала по коридорам, путалась в поворотах, но остановилась, лишь захлопнув знакомую дверь и прижавшись спиной к холодному дереву. В глазах рябило. Во рту пересохло. Слезы запросились наружу, но Ковалева твердо сказала им «нет»!
- Гад! Ох, и гад!
Обоснованный гнев и злость Ира направила в творческо-созидательное русло – у Ковалевой созрел план побега.
Вернувшись в тот же день к себе после обеда, Ира обнаружила на диванчике в гостиной огромную коробку с вульгарным бантом на боку. Медленно продефилировав от двери, Ковалева подцепила ногтем крышку короба.