Рош с трудом разомкнул веки и увидел склонившуюся над ним девичью головку, закутанную в платок. Девушка улыбнулась и юркнула обратно в снежную мглу.
Когда она вернулась и вернулась ли, колдун не слышал, провалившись в пограничье между жизнью и смертью.
Девушка-травница намучилась с ним, затаскивая на сани, укутывая в собственный тулуп, хотя на улице зуб на зуб не попадал, гоня Бурку галопом по сугробам. Но старания ее были вознаграждены: к тому времени, как она втащила его в избу, дрожа от озноба, Рош еще был жив.
Колдун очнулся ближе к утру. Укутанный во все одеяла, которые только были в доме, растертый мазью против простуды, он пригрелся между печной трубой и травницей.
Девушка вправила и наложила лубок на сломанную руку, крепко привязав к ней палку. До капелек пота на лбу растирала его, накладывала примочки на грудь и стопы, обмывала и перевязывала раны. Сон сморил ее рядом с раненым, который больше походил на труп, нежели на живого человека.
Рош серьезно простудился, мучился сухим надрывным кашлем и жаром. Его посещали смутные видения. Колдун метался в бреду, пугая свою спасительницу. Она всерьез опасалась, что он не выживет. Что греха таить, понравился он девушке, и свой интерес был.
Местный гробовщик три раза на дню заглядывал в избу, косился на печь и шепотом спрашивал: «Ну как, не помер еще?» Травница шикала на него и с бранью гнала прочь.
О том, что она приютила у себя раненного найденыша, знало все Пятинежье, и никто не поставил бы ломаного медяка на то, что он выживет. Но он выжил.
Через неделю настал перелом.
Более-менее придя в себя, Рош поинтересовался судьбой Ирис, подавальщицей из местной корчмы – травница сказала, что живет в Пятинежье. Но добросердечная хозяйка ничего о ней не знала, оборотницы и след простыл. Да и имя она назвала вовсе не то, под которым ее знали люди, поэтому поиски зашли в тупик.
Приехали мать и сестра, забрали Роша домой, окружили заботой. Сельчан, пробовавших пробраться в избу с вопросами о волкодлаке, – мол, где, колдун, шкура? – выставляли вон с требованиями не тревожить больного.
Рош медленно приходил в себя, начав вставать, только когда зажурчали первые ручьи. Как только начали восстанавливаться силы, он начал лечить себя, за что не раз получал выговор от травницы: колдовством Рош нередко доводил себя до обмороков. К слову, с ней ему повезло: девушка оказалась не самоучкой, а дипломированным специалистом. Они охотно вели короткие вечерние беседы о здоровье и травах за огарком свечи, которые переросли в задушевные разговоры обо всем на свете.