Покачиваясь, я висела в метре над полом, парализованная резкой мучительной болью, заставлявшей слово трувера замереть на устах. Глаза постепенно заволакивало чернотой забытья, словно изливавшейся внутрь моего тела из пронзившего меня когтя. Сквозь эту ужасную черноту мне мерещился могучий воин, ворвавшийся в разрушенное жилище. Он сметал тварей с пути мощными ударами тяжёлого меча, с лёгкостью разрубая пополам тела и отсекая головы. Последнее, что я могла разглядеть, – его острый режущий взгляд, полный светлого льда и пляшущих языков пламени. Но ещё пронзительнее звучало в моих мыслях его имя, которое казалось сейчас страшнее всех тварей и всех огней: великий тэй крови арходас Летард.
Сцена нашего эффектного расставания не выходила у меня из головы все эти годы, несколько омрачая наши с Виго счастливые дни. Угораздило же меня привлечь к себе высочайшее внимание тэя! Раньше наследники престола по праву магии крови никогда не входили в круг моих немногочисленных поклонников, а тут я чем-то странным образом зацепила чувства самого главного и кровожадного владыки этого мира, самого арходаса, будь он неладен! Я помнила его свирепый взгляд и окрик в подземельях Келенона: «Ираталь, остановись!»
Что теперь будет? Как он меня нашёл? И что собирается сделать со мной? На фоне отрубленных за непокорность ног его прежней любовницы и жутких ритуалов с простёршейся смертоносной дланью в его исполнении моё положение выглядело крайне незавидным. С этими вопросами, звучащими в мыслях, я погрузилась в омут всепоглощающей черноты, спасшей меня от мук неизвестности.
Очнулась я от запаха цветов. Казалось, я плыла в лодке по медленной, тихой реке, берега которой были усыпаны источающими густой и вязкий аромат созвездиями тяжёлых соцветий. Понимание истинного положения вещей пришло, словно гром с ясного неба: меня несли в паланкине, где я возлежала на очень твёрдой поверхности на спине, покрытая слоем свежих и одуряюще пахнущих цветов, так что снаружи оставались только голова, грудь и плечи. Всё это очень смахивало на похоронную процессию с открытым гробом покойной. Мне очень хотелось встать, внося смятение в ряды следовавших за мной, и крикнуть: «Я жива!»
Но я не могла пошевелиться, и даже на стон у меня не было сил. До костей пробирал холод, словно я медленно коченела на тридцатиградусном морозе, сильно болело раненое плечо, и всё вокруг казалось бредовым и нереальным – хотя бы потому, что в небе вместо одного солнца плыли два. Да! Причём одно из них было чёрным с затхло-зеленоватой короной лучей и, вроде, слегка затмевало сияние настоящего золотого светила, ореол которого обрамлял зрачки